Некоторое время помолчав, он обернулся и бросил через плечо:
– Делай свое дело, Палач!
Воздух сгустился в высокого, очень бледного седого человека в белом плаще до пят и черных очках. Он уважительно поклонился Исайе и снова исчез. Небо вдруг затянулось белесым туманом, и где-то на недоступном человеку уровне загремел реквием. Однако Райт почему-то слышал его и мало того, что слышал, – понимал, что это реквием по его родному миру. И в этом – его вина, ничья больше, только его. Святой Создатель, да как же это?!
– Ты же жив!.. – взвыл офицер, осознав на кого он поднял руку. – Ты же жив!.. Почему?!
– Причем здесь я? – из глаз Исайи смотрела боль. – Все дело в тебе, мальчик… Только в тебе.
– Не понимаю…
– Ты был последним праведником этого мира, но, выстрелив в спину безоружному человеку, ничего плохого тебе не сделавшему, перестал быть им. И больше удерживать ваш мир от распада некому.
– Я?! Праведником?! – ошарашенно отступил к стенке окопа Райт. – Да какой из меня, в хрена, праведник?! Я пил все, что горит! Трахал все, что шевелится! Я убивал! Много убивал!
– И тем не менее, ты был им, – тяжело вздохнул Исайя.
– Не верю!
– Это твое дело – верить или нет, – безразлично пожал плечами гость. – У тебя был моральный стержень, который остальные давно потеряли. Ты скрывал это, мальчик, но не хотел творить подлости. Вспомни-ка. Даже на войне ты избегал ненужной жестокости. Кто, по-твоему, удержал эту дивизию от безумия? Кто помог этим людям остаться людьми? Ты. Если бы среди них не было тебя, они давно бы превратились в подобие банды Сторма. Вспомни, как одно твое присутствие порой предотвращало побоище. И самое главное – вспомни свои сны!
Откуда он знает?! Райт ошеломленно смотрел в грустные глаза Исайи и нервно ежился. Сны… Эти проклятые сны не давали ему покоя с самого начала войны всех против всех. Если других сон освежал, то он утром вставал смертельно уставшим и не сразу приходил в себя. Чего только ни снилось, но чаще всего – кошмары. Массовые убийства, изнасилования, пытки. Райт испытывал непередаваемую жалость к людям из снов – и к жертвам, и к палачам. Он безмолвно взывал к их совести, к их душам, а они потрясенно смотрели друг на друга, и палачи бросались отвязывать жертв, с ужасом и отвращением глядя на свои окровавленные руки. Насильники отпускали насилуемых и становились перед ними на колени, моля о прощении. И те прощали. Прекращались сражения, бойцы разных сторон замирали в недоумении, не понимая ради чего же они воюют. Странные и страшные сны. И каждый из них давался Райту очень тяжело, после каждого болело сердце, не хватало воздуха. Сперва было легче, но в последние два месяца стало совсем невыносимо.