– Но ему всего шесть лет...
– Ему уже шесть лет, мадам, и он очень отстал для своего возраста. – Он поджал губы, повел узкими плечами. – Однако Его Высочество возлагает на меня как на воспитателя большие надежды.
Катье выпрямилась.
– Петер вовсе не отстал, – проговорила она, решив держать в узде свой нрав (будущее сына стоит того).
Гувернер поморщился, услышав фламандское имя.
– Его Высочество дал мне особые распоряжения, а вы всего лишь мать. – Он слегка встряхнул голубой сюртучок. – Теперь, если позволите, мадам, мы вернемся к нашим занятиям. Отпрыску столь знатного рода необходимо подобающее воспитание. – Он едва не поперхнулся словами, заметив ее потрепанное платье, и тут же перевел взгляд на Петера. – Продолжим, мсье Пьер.
Милое лицо мальчика, просиявшее при ее появлении, сразу погрустнело. Катье оторвала сына от пола и закружила по комнате.
– Я горжусь тобой, мое сокровище! – прошептала она, снова ощутив ком в горле.
– Мадам!
Она поцеловала Петера в лоб.
– Полковник Торн сказал, что ты у меня очень храбрый.
– Правда?! – радостно воскликнул Петер.
Она кивнула и опустила его на пол. Глазенки вновь заблестели, но, помня наставления гувернера, Петер отступил на шаг и учтиво поклонился. Она сделала ему реверанс и подмигнула, а он ответил чуть заметной улыбкой.
Гувернер распахнул перед ней дверь. Она обернулась на пороге.
– Увидимся утром, Петер. – И с вызовом поглядела на чопорного наставника.
Тот с достоинством поправил манжеты.
– В шесть утра мсье Пьер закончит утреннюю молитву. У вас будет несколько минут, мадам.
Катье кивнула и вышла.
За поджидавшим ее лакеем она последовала в недавно отделанное крыло замка. Мимоходом взглянула на себя в зеркало и увидела неопрятную, растрепанную белокурую женщину, а рядом с ней мраморный бюст римской богини (установленный в нише напротив, он отражался в зеркале). Катье невольно съежилась, однако усталость не позволила ей предаться унынию и всерьез позавидовать холодному совершенству божественных черт.
Слуга провел ее через анфиладу пустых гостиных, заставленных роскошной мебелью и увешанных старинными гобеленами. Наконец открыл перед ней двустворчатую дверь и с поклоном посторонился.
– Камеристка прибудет сию минуту.
Она вошла. Первая комната оказалась гостиной. Перед большим мраморным камином стояли полукругом позолоченные, обитые парчой стулья, а среди них – столик с шахматной доской. Искусно выточенные рыцари Карла Великого – каждый размером в ладонь – готовились выступить в крестовый поход против сарацин, построенных на противоположной стороне доски.