Найал подскочил к ним.
– Наконец-то, полковник, мадам! – зачастил он. – А мы уж начали немного...
Катье пробежала мимо него к открытой двери в келью – ту самую, где они с Бекетом недавно занимались любовью. На пороге появился Петер.
– Мама! – крикнул он и протянул к ней ручонки. Она подлетела, схватила его на руки.
– Мальчик мой, мальчик мой! – бормотала она, уткнувшись ему в волосы и забыв обо всем на свете, кроме теплого маленького тельца в ее объятиях.
Внесла его внутрь.
– Мама, мы слышали выстрелы. Пух, пух! – Глазенки Петера восторженно блестели. Он покосился на старую няньку, сидящую в углу и бормочущую молитвы. – Грета очень испугалась, но я держал ее за руку, чтоб ей не было страшно.
Сзади послышался легкий кашель Найала. Петер растерянно взглянул на него и покраснел.
– Ну... ну... наверно, Грета тоже держала меня за руку... немножко. – Он чуть отстранился и заглянул ей в глаза. – Скажи, мам, теперь Полторн будет презирать меня, да? За то, что я испугался?
Катье услыхала сзади негромкий возглас и обернулась с Петером на руках. Бекет глядел на них из дверного проема. Синие глаза потемнели и стали еще загадочнее, чем прежде.
– Нет, шевалье. – Бекет мотнул головой и прошел в келью. – За смелость не презирают.
– За смелость? – Петер озадаченно уставился на него. – Но ведь мне было страшно!
Бекет слегка сжал его локоть.
– Именно за смелость, Петер. Когда тебе страшно, а ты все равно идешь вперед, это и есть смелость.
Катье улыбнулась ему дрожащими губами, и грудь Бекета сжалась от горьковато-сладкой тоски. Он дотронулся до волос мальчика, таких же золотых, как у матери. Прежде смерть означала лишь конец душившей его ярости. И вот впервые за долгие годы ему хочется жить. Он с усилием отвел глаза от Катье и встретил понимающий взгляд Найала.
– Верно, сэр. Это самая настоящая смелость, когда идешь туда, куда должен идти, и не слушаешь голоса, который кричит тебе изнутри: не ходи, не надо!
– Во-во, полковник, – поддакнул подошедший Гарри.
– Что кони, Флад?
– Готовы, ваша милость.
Бекет кивнул и отошел с Найалом в сторону, вполголоса давая ему наставления.
Катье покрепче прижала к себе сына. У нее было такое чувство, будто каждая минута сулит ей новые тревоги, и она невольно задерживала дыхание.
Перед ней вырос Бекет.
– Пора.
Она спустила сына на пол.
Бекет взял ее за руку и повел к коновязи; Найал и Петер шли следом. Она смотрела на своего англичанина; за ним как надлежащая оправа его силы возвышался силуэт Ахерона. Оба воины, закаленные в битвах, привычные к пороховой гари, к смертельному дождю мушкетного огня, наученные свято следовать присяге.