Немало храбрецов уже сложили головы в погоне за этим зверем и его наложницей. Бекета провести ему будет трудно, а разжалобить – тем более. По крайней мере, теперь он знает, под какой личиной прячется турецкий дьявол, так что пусть не ждет пощады.
А Лиз Д'Ажене, видно, меняет опасных любовников, как другие женщины меняют платья. Бекет прищурился, пытаясь без помощи трубы разглядеть хрупкую золотистую фигурку вдалеке. Небось и эта убьет и не поморщится, по примеру своей сестры.
Всадник в мундире французской армии во весь опор мчался к замку. Рука англичанина вновь потянулась к подзорной трубе. Запыхавшийся гонец резко осадил лошадь, отчего та взвилась на дыбы и чуть не сбросила его. Едва соскочив с седла, он упал на колени перед Рулоном и подал ему свиток.
Граф развернул, прочел и наотмашь ударил гонца по лицу тыльной стороной ладони. Тот поднялся, утирая кровь, хлынувшую из носа. Каким же трусом надо быть, чтоб вымещать злобу на посыльном! Как будто он виноват в том, что французы недооценили хитрость герцога Мальборо.
Громко ругаясь, синие мундиры седлали лошадей. Бекет похлопал Ахерона по крупу, заставляя стоять смирно, когда французы пронеслись в каких-нибудь двадцати метрах от него. Лицо Рулона было темным от ярости. Бекет поднялся, спрятал трубу в походную сумку, взялся за луку и легко подбросил в седло свое большое мускулистое тело. Ну берегитесь, мадам де Сен-Бенуа, если вздумаете запираться!
Катье смахнула жгучие слезы, провожая глазами старого Мартена, уводящего Току на конюшню; верхом на ней восседал счастливый Петер. Благодарение Господу, грабители в спешке забыли про пони. Но что будет с Петером, если они вернутся?
Она возвратилась на кухню, где Грета собирала крохи съестного, которые оставили им солдаты Рулона. Катье принялась ей помогать, подумав о том, что с посудой возни будет побольше.
Вот ведь какие варвары! Она отыскала старую корзину с оторванной ручкой, чтобы смести туда осколки. Будь прокляты эти французы! И англичане с ними вместе! Катье в сердцах швырнула поднятый нож, и он прорезал корзину. Будь они все прокляты!
Она до боли сжала зубы, не давая пролиться слезам, но в глазах все равно что-то защипало. Стой! – сказала себе она. Забыла, кто ты? Урожденная Ван Стаден, в твоем роду женщины не плачут. Другие могут зарываться в подушку и рыдать, Ван Стадены – никогда, Ван Стадены не проливают слезы, а мстят обидчикам...
Катье тряхнула головой. Лиз тоже Ван Стаден. Куда же ты сбежала, сестра? Из ее письма она помнила только, что в нем была угроза здоровью Петера. Ей захотелось достать письмо и, посмотреть, откуда оно. Нет, потом, нельзя же все взвалить на старую служанку.