– Эмму? Но она только что со школьной скамьи...
– Ей уже восемнадцать.
– В любом случае держись от Виктории подальше, – сухо приказал Грант. Когда Йен блеснул на него своей дьявольской улыбкой, он распрямился во всю свою стать и, двинувшись к нему, принял грозную стойку перед его креслом. – Ее дедушка – граф, а ты не нашел ничего лучшего, чем заигрывать с внучкой пэра. Несомненно, ты не так наивен, чтобы этого не понимать.
Йен слегка улыбнулся:
– Я не нашел ничего лучшего, чем заигрывать с дочерью пэра. – Он вдруг понизил голос: – А вообще, эти заграничные любовные интрижки – великое благо. Никто никогда о них не узнает.
Грант сдернул Йена с сиденья одной рукой, едва сдержавшись, чтобы не дать кузену по физиономии.
– Не смотри на меня так, я не собираюсь ее трогать. – Йен зацокал языком. – Просто пробую водицу.
Грант освободил его и шумно вздохнул.
– Ты думаешь, почему я сказал, чтобы ты оставил ее в покое? Потому что я хочу ее?
– Это не вопрос – она целиком твоя. Я только ее опекаю, как брат, и в ином смысле совсем ее не хочу.
Грант провел рукой по лицу.
– А я что, хочу? – Этот вопрос озадачил даже его самого.
– Черт побери, парень, открой глаза! Я еще никогда не видел тебя таким. – Йен похлопал Гранта по плечу и повернулся, собираясь уйти. Напоследок он еще раз посмотрел кузену в лицо: – Почему ты борешься с этим?
– Почему? – Грант пожал плечами. Его короткий смешок был совсем не весел. – Потому что я не хочу быть, как ты выражаешься, таким.
Проходивший мимо них Дули заметил взгляд капитана, устремленный на Викторию.
– Ну, эта знает свое обаяние, – сказал он, – и знает, как им пользоваться. Обводит экипаж вокруг пальца – и все с улыбкой.
– Помоги Бог мужчинам Англии, – пробормотал Грант, и Йен наградил его сочувственной улыбкой.
– Помолись сначала за себя, кузен.
Всю ночь напролет Грант сражался с несильным, но упорным натиском стихии. Когда наконец шторм стих, он приступил к повседневным утренним делам – корректировал курс, инспектировал корабль, отдавал распоряжения и наблюдал за Викторией. Она расхаживала по палубе, хмуро глядя на Йена, который, вместо того чтобы ее развлекать, углубился в чтение, и она томилась от безделья.
День был хоть и ясный, но прохладный, поэтому Грант вернулся в свою каюту, чтобы сменить промокшую одежду. Он едва успел повесить свой китель и стянуть с себя рубаху, как Виктория вальсирующей походкой проникла в его каюту.
– Вы хоть думаете, что делаете? – резко сказал Грант. – Если это по поводу ночного шторма, вам нет нужды меня благодарить. Таковы мои обязанности.