Изображения были настолько реальны, что они на мгновение замерли, пока не осознали, что демоны не двигаются. Только тогда Джимми понял.
– Они внутри стен, – наконец вымолвил он, неожиданно слабым и писклявым голосом. – Их запечатали в стене!
– Добро пожаловать! – загрохотал в их сознании невероятно могучий голос.
– Добро пожаловать! – сказал другой голос, и еще один, и еще.
– Кто-то что-то сказал? – переспросила озадаченная Молли.
– Вам не по себе, – сочувственно сказал первый голос.
– Здесь вам нечего бояться, – заявил второй демон.
– Вы уже испытали силу, что внутри вас, но еще не знаете всего, на что вы способны, – сказал третий.
– Мы покажем вам, на что вы способны, – сказал четвертый.
– Вы замерзли, – заметил первый. – Посмотрите на жаровни и пожелайте тепла. Вам надо лишь сконцентрироваться.
Они замешкались, затем Калия посмотрела на жаровню слева от идола и глубоко сосредоточилась, рисуя в воображении жаркий огонь.
Все почувствовали, как откуда-то снизу хлынула энергия, и вдруг в чаше жаровни загорелся огонь. Обрадовавшись, она попробовала и другую, уже увереннее – результат был тот же. Вторая жаровня тоже запылала.
Модра нахмурилась.
– И что, это они сделали, или она?
– Она, конечно, – заверил Джимми Маккрей. – Я стоял рядом с ней и ощутил канал.
– Теперь вам будет тепло, – сказал первый демон; действительно, они уже ощущали небольшое увеличение температуры, хотя пламя в жаровне поднималось вверх.
– Вы хотите пить, – заметил второй. – Используйте плитки. Воссоздайте в своем сознании символ. Когда увидите его, вызывайте желаемое из памяти или из воображения.
Джозеф нахмурился.
– Используйте плитки? Воссоздайте… А, понял – пентаграмма! – произнес он вслух.
Он отошел в сторону от остальных, сосредоточился на одной из плиток пола и представил себе пятиконечную звезду. Это оказалось несложно, но когда звезда на самом деле начала проявляться внутри плитки, он отшатнулся. Он был настолько поражен, что она чуть было снова не исчезла. Вернув ее на место, он представил себе то, о чем мечтал уже много, много дней. Область внутри пентаграммы задрожала, затем потемнела, и в ней начало медленно формироваться нечто – нечто видимое всем остальным. Оно сгустилось и стало золотым кувшином. Какое-то время Джозеф боялся прервать сосредоточение, чтобы кувшин не исчез, как исчезала звезда, но потом сообразил, что не может смотреть на него вечно, и расслабился. Звезда растаяла, но кувшин остался.
Изумленный, он не без подозрения наклонился и протянул руку, чтобы осторожно коснуться кувшина, как будто это был горящий уголь или готовое укусить дикое животное.