Однако она не была героиней фантастической книги или вдохновенной саги; здесь все было по-настоящему. Чем больше она всматривалась в эту странную чашу, где клубилась почти твердая энергия, тем больше сдавали у нее нервы. Ей начало казаться, будто нечто – быть может, тот абсолютный властелин зла – вот-вот выскочит оттуда и схватит ее. Почти неосознанно Криша отшатнулась, и после этого чаще оглядывалась на источник, чем на Город, где оставались остальные, и откуда, по ее молитвам, должен был появиться Ган Ро Чин. Ей казалось, что стоило ей отвести взгляд, как там начинало двигаться нечто, видимое только уголком глаза.
Нервы, сказала она сама себе. Она не чувствовала себя настолько напуганной, настолько беспомощной с тех самых пор, как Инквизиция привела ее пред очи Высочайшего, дабы закрепить ее послушание. Но даже тогда было не так. Многие в прошлом сопротивлялись Зову Первосвятителя, или никогда не желали его испытать, но, услышав Зов, не могли не подчиниться воле богов. Сейчас… сейчас было по-другому.
Даже если Чин прав, и эти Кинтара лишь древняя раса, из плоти и крови, пусть могущественная, но навряд ли божественная, дело не в них. Сердцем этого ужаса являлся их господин – тот Иной, которому они служили. Даже не видя его, даже с заблокированным восприятием, она все равно чувствовала это существо и знала, что в нем нет ничего от известной ей Вселенной. Мощь, излучаемая самим его присутствием в том зале, затмевала любую силу, с которой она до сих пор сталкивалась. Святые Ангелы и князи демонов были пылинками по сравнению с ним. Его кристально холодный, совершенно чуждый разум был настолько могучим, настолько подавляющим, что она не могла подобрать для его описания иного слова, нежели «богоподобный». И вместе с тем ему чужды были понятия любви, заботы, жалости, которые она всегда ассоциировала с этим словом.
«Сверхъестественный». Это слово впервые сошло с ее языка, когда она была совсем ребенком, и с тех пор она всегда верила в него. Сверхъестественное было за пределами обычного, за пределами самой Вселенной. Нечто, обладающее силой превыше вообразимой, не созданное ни эволюцией, ни известными физическими законами…
Нечто, чему они позволили вернуться. Нечто, не являвшееся злом, но скорее определенное как зло. Нечто, игравшее с бесчисленными расами того места, куда его заключили. И наконец, нечто, более никуда не заключенное и ничем не ограниченное.
Но если оно и было Величайшим Злом, Источником Тьмы – сатаной, как назвал его Джимми Маккрей, хотя, вероятно, у него были миллионы имен – то снова вставал вопрос, заданный еще в пирамиде: «Он здесь; где же боги?» Она уверена в том, что Святые Ангелы справятся с демонами. С демонами – но не с этим.