Мы не можем не восхищаться той решительностью, с которой Голсуорси запретил Маргарет Моррис вновь вторгаться в его жизнь, несмотря на ее мольбы позволить ей увидеться с ним. Между тем они продолжали переписку насчет постановки, и Маргарет не расставалась с надеждой все же встретиться с ним. Кроме того, она чувствовала (и не без оснований), как трудно осуществлять постановку без его советов по части освещения и декораций, в которых он так хорошо разбирался. И затем, когда постановка, по ее мнению, провалилась, она часть вины возложила на него из-за того, что у них не было непосредственных контактов во время работы. Но Голсуорси придавал большее значение иным вещам:
«Вы забыли или никогда не осознавали до конца разницу между главным и второстепенным. Дело не в Вас и не во мне, а в той, кого я люблю и ценю больше, чем кого-либо; и я все более и более сожалею о том, что заставил ее страдать. Я хочу, чтобы Вы поняли, что те страдания и ужас, которые она пережила, никогда не исчезнут из ее памяти и достаточно малейшего повода, чтобы они вновь возродились. Благоразумие здесь ни при чем – так же, как ни при чем оно в вопросах жизни и смерти».
И вновь после провала ее постановки «Мимолетной грезы» Маргарет почувствовала, что, «убив» его пьесу, она «убила» его дитя; она написала Джону, поведав ему о своем отчаянии. Должно быть, она спрашивала, почему они не могут встретиться тайно. На это он ответил: «Что касается возможности нашей тайной встречи вместо обмена письмами – неужели Вы не понимаете, в каком «безупречном» обществе мы живем; Вы не осознаете, что скрытная жизнь, какой бы безобидной она ни была, отравляет существование».
Этот невеселый обмен письмами осенью 1912 года дал Голсуорси возможность понять, что даже их переписка зашла в тупик. В следующем году его письма приходили все реже, они были короче и носили более формальный характер; наконец 13 августа он прислал ей последний чек на аренду студии, сопровождаемый до обидного короткой запиской, в которой он просил не отвечать ему. История с Маргарет Моррис, по крайней мере внешне, закончилась.
Летом 1912 года, работая над своим новым романом «Темный цветок», Голсуорси составлял также сборник очерков и эссе, написанных за последние годы, которые должны были войти в книгу «Гостиница успокоения» – сборник «очерков о природе и о жизни, повествующих о безмятежных и в то же время суровых их сторонах». Книга была издана «Хайнеманом» в октябре 1912 года. В нее вошли «Воспоминание», статья «О цензуре», написанная в 1909 году, когда Голсуорси активно участвовал в кампании борьбы против театральной цензуры. Но самый большой интерес представлял последний очерк, под названием «Туманные мысли об искусстве». В нем нашла наиболее полное отражение философия восприятия мира Голсуорси того периода. В ней все еще проявлялся оптимизм автора в отношении человека и цивилизации, которые, по его мнению, идут по пути прогресса, оптимизм, который постепенно угас, сначала из-за его собственных неудач, из-за его предательства Ады и своих идеалов, а после 1914 года – из-за невиданных дотоле ужасов и разрушения, которые принесла человечеству война.