Джон Голсуорси (Дюпре) - страница 187

в рецензии в «Манчестер Гардиан» отмечает, что война не помешала планам Голсуорси относительно «Саги о Форсайтах», и высказывает сожаление, что в трилогии нет «той напряженности, вызываемой изображением неких животных инстинктов», которая «заставила бы кровь быстрее течь по жилам книги».

Голсуорси пробыли в Америке и Канаде с октября по апрель 1921 года. Десять недель они провели на ранчо Сан-Исидро в четырех милях от Санта-Барбары. «Хозяйкой этого ранчо, состоявшего из множества разбросанных посреди апельсиновых и других деревьев маленьких бунгало, являлась английская леди миссис Харлей Джонстон, и атмосфера была очень домашней и уютной... Единственное, что омрачило наш прекрасный отдых, это бронхит бедной Ады, который очень мучил ее по ночам. Чуждаясь многолюдных сборищ, мы редко выбирались куда-нибудь, но время проводили чудесно». Голсуорси играл в теннис и много писал, хотя и не создал ничего существенного – несколько рассказов и пьесу «Семейный человек». Им пришлось также пережить небольшое землетрясение, «которое чуть не разрушило нашу спальню на втором этаже».

После двух месяцев, проведенных в Аризоне, в конце долгой зимы они ненадолго приехали в Нью-Йорк, где Голсуорси прочел две лекции и где они еще раз испытали на себе американское гостеприимство. Обратный путь в Англию на лайнере «Адриатика» проходил в весьма светской обстановке: они сидели за отдельным столиком для «избранных», среди которых были также супруги Дринкуотеры[124] и кузен Джона Фрэнк Голсуорси, тоже случайно оказавшийся здесь. 15 апреля они прибыли в Англию, а дома их «шумно приветствовал многоголосый хор собак и челяди».

Небезынтересен факт, записанный в тетрадь рукой Ады, но, несомненно, со слов Джона, что «важным событием того лета (1921 года. – К.Д.) стало создание деревенской крикетной команды. Дж. был ветераном команды и ее капитаном. Обычно на его счету было от одного до трех очков, но во время матча с командой Мортонхэмстеда он выиграл двадцать очков – к безмерному удивлению всех присутствующих...». В последний период своей жизни Голсуорси находился в определенной изоляции от литературного мира и поэтому больше интересовался делами своей семьи, а также деревенской общины. Он разошелся со своими близкими друзьями прежних лет – Конрадом, Эдвардом Гарнетом и Грэнвиллом-Баркером, и, хотя у него были новые приятели среди литераторов, такие, как Мейзфилд и Гилберт Мюррей, это были уже совершенно иного склада люди. У Джона с Адой не было детей, и он принимал огромное участие в своих племянниках и племянницах – детях Лилиан, Мейбл и Хьюберта. Рудольф Саутер, с тех пор как его отец после освобождения из заключения уехал в Германию, стал для Ады и Джона как сын, а после смерти в 1924 году его матери он и его жена Ви стали членами их семьи. Другой «протеже» Голсуорси была его родственница и крестница Дороти Истон, которой он не только давал наставления и советы, но и оказывал материальную помощь, снабжал ее деньгами, которые он шутливо называл «крыльями», необходимыми ей для того, чтобы она не испытывала материальных затруднений, развивая свой литературный дар. Среди членов семьи Голсуорси почти не было никого, кому бы Джон время от времени не оказывал финансовую помощь: семье Саутеров, племянникам Хьюберту и Мюриель, а также Дороти Истон, вышедшей замуж за Ральфа Ивенса, – всем им Голсуорси помог купить или построить жилье. Здесь уместно процитировать письмо Голсуорси Рудольфу, отправленное им в 1920 году из Испании и свидетельствующее о том, какое огромное чувство ответственности испытывал Голсуорси по отношению к своим родственникам: