— Шесть дней, любимый! Мы уже отчаялись. Думали, что твой дух унесла-таки птица Бену.
— А я, как видишь, жив и здоров. И по-прежнему люблю тебя и желаю так сильно, как никогда. Может быть, и мы займемся восполнением народонаселения страны?
Он привлек девушку к своей обнаженной груди и жадно приник к раскрывшемуся навстречу его лобзанию алому лотосу ее нежных уст…
Сполна насладиться друг другом им не дали.
Где-то в глубине дворца раздалось бряцанье оружия, послышались громкие крики и топот многочисленных ног.
Дверь в опочивальню резко распахнулась и впустила Реусера.
— Сенеб, государь!
— В чем дело? — недовольно спросил Шепсескаф, приподнимаясь на ложе.
Жрец понимающе взглянул на обнаженного владыку, перевел взгляд на царицу, испуганно прячущуюся за спиной мужа, и горько усмехнулся.
— Народ взбунтовался, мой повелитель!
— Отчего?
— Требуют немедленно вскрыть горизонт Хуфу и вернуть настоящий Бен-Бен в храм.
Фараон вскочил с кровати. Простыня, прикрывавшая нижнюю часть его туловища, упала на пол, однако властителю Та-Кемета было не до того. Прищурившись и напрягшись, словно молодой леопард, изготовившийся к прыжку, он мелкими шажками приблизился к Реусеру.
— Откуда роме узнали о подмене? Кто им сказал, если о святотатстве знали только два человека?
Жрец равнодушно пожал плечами. И вообще он был слишком спокоен для такой экстраординарной ситуации, как народный бунт.
— Возможно, ты сам проговорился, государь? Когда находился в бреду!
Шепсескаф задохнулся от возмущения. Неслыханная дерзость. Обвинить царя в предательстве! Да как он смеет, презренная пыль под ногами фараона!
Юноша схватил кинжал, лежавший на столике у изголовья ложа, и замахнулся на жреца. Тот, невозмутимо сложив руки на груди, неподвижно стоял перед повелителем Обеих Земель.
Реджедет невольно залюбовалась царственным супругом. Как он прекрасен в своем праведном гневе. Стройный, с гладкими выпуклыми мышцами и впалым
юношеским животом. Его мужское достоинство напряжено, как копье, стремящееся поразить врага. Настоящий бог плодородия Мин, явившийся в человеческом обличье.
—.Сдохни, подлый пес! — воскликнул молодой владыка.
Реусер остался неподвижным даже тогда, когда смертоносное лезвие приблизилось к его горлу. Устремив взор прямо в глаза фараону (еще одно нарушение придворного этикета), слуга Ра беззвучно шевелил побелевшими то ли от страха, то ли от гнева губами.
Молился?
Читал заклятия?
Хенткавес потом часто будет вспоминать это мгновение, пытаясь понять, что же все-таки произошло.
Внезапно фараон занес руку с кинжалом над головой Реусера. Высоко, высоко. Насколько позволял его рост. А затем быстрым резким ударом пронзил свою грудь. Под левым соском. Там, где находится сердце.