Только знают об этом немногие. — И, глядя на вытянувшееся лицо комиссара, я добавил глупое: — Вот так… Вы слышите?
— Что?
— Тишину.
Мбуту поднял лицо вверх, подставляя его кровавому свету огромного солнца. Прислушался… И сквозь крик, звон и стук, который производили солдаты Великой Африканской Революции, он услышал, как неизменный, давящий, но ставший уже почти привычным гул танковых моторов прекратился. Страшный рой гусеничных пчел успокоился, не доехав до зоны боевых действий несколько десятков метров. Пчелы были готовы для завтрашнего броска.
В наступившей тишине Мбуту спросил тихо:
— Как могут семьдесят пять человек противостоять такому числу танков?
— Могут… Когда-то давно, очень-очень давно, неполных три десятка человек выжгли почти равное количество таких же железных тварей. И танки не прошли…
Комиссар уважительно посмотрел на меня и спросил серьезно:
— Они были черные?
— Нет, Мбуту, они были белые. Спросите у Таманского, когда протрезвеет.
Он покачал головой, прицокнул языком. На нас медленно опускалась темнота. Где-то за чахлым лесом ждала гусеничная смерть. До завтра…
— Зажигайте факелы! — закричал Мбуту. — Зажигайте! Копайте! Быстро!!!
Умолкший было звон инструментов возобновился с новой силой.
Я смотрел на все это мельтешение сверху и думал, что главное не это. Не в том странность, что ангольские танки забрались так далеко, рискуя напороться на малавийский разъезд, не в том, что на группку повстанцев кинули такие силы… Странно было то, что танки спокойно встали на ночлег. Выставили боевое охранение. Осветили все вокруг себя прожекторами… Словно не боялись, что мы снимемся с места и уйдем в темноте далеко-далеко… Знают, что не уйдем. Знают. Кто-то внимательный, чей взгляд я ощущаю все это время, смотрит на нас. Откуда?
Я плюнул себе под ноги и направился туда, где пьяный голос Таманского горланил:
— В ко-о-о-омнате с бе-елым потолко-о-ом… С пра-а-а-авом на…
Злые, грязные, с красными от бессонницы и красной пыли глазами, мы встретили это утро. А утро встретило нас ревом моторов.
Лесок перед нашими позициями затрясся, взлетели птицы, трещали падающие под напором железа деревья… Сверху из наших свежевыкопанных окопов все было отлично видно.
В момент, когда первые танки вырвались из леса, вся наша «армия» разом затаила дыхание…
Перед железной стеной мчалась на четырех ногах корявая фигурка. Моталась на свернутой шее высунувшая язык голова. Несся, спасая то, что осталось от жизни, кибер Карунга. Изо всех своих искусственных сил, сжигая источники питания, раздирая тронутые разложением мышцы…