– Над чем смеемся? – добродушно спрашивает Микола и затягивается дорогой папиросой. И вдруг он увидел на своих воротах тыкву. Как коршун на куропатку, бросился на нее. Сорвал и смотрит, точно на гадюку. А на тыкве нацарапано: «Парубку Миколе Поцапаю от Маруси Козак».
– Чего ржете?! – сердито спрашивает Микола. – Не видите – мать повесила сушиться!
– А надпись тоже мать сделала? – поддеваю его.
– Та то куры поклевали, – все еще не сдается Микола. Тут всех хватил такой приступ смеха, что я даже испугался. Вижу – Василинка Остапенкова, невеста Степана Левады, так хохочет, даже руками за голову держится и к земле приседает.
– Ты подумай, какие грамотные куры! – давится она от смеха.
– И чего тем девчатам треба, – сочувственно замечаю я, глядя на Миколу, и обращаюсь к девчатам. – Вы посмотрите на него! Гарный, як намалеванный. С его лица воду можно пить! А она ему – гарбуза.
Опять хохот. А Микола изо всей силы тыквой о землю.
Иду дальше, довольный, веселый. Приближаюсь ко двору бабки Горпины, у которой квартирует Иван Твердохлеб. Это нового шофера прислали в Яблонивку. Симпатичный, видать, он хлопец, если девчата очень засматриваются на него.
Вдруг вижу, со двора выбежала старая Горпина, накинула на ворота платок и сама сверху вроде распялась на них.
– Что такое, бабушка? – спрашиваю.
– Иди, иди, Максимэ, своей дорогой, – отвечает. – Это я… Да уходи, тебе говорят!
Пожимаю плечами, прохожу мимо и тут же за куст бузины, который рядом с воротами во рву растет, прячусь.
– Иванэ! Иванэ! – кричит бабка. – Ходи сюда! Бегом!
Иван Твердохлеб умывается возле порога. С работы только пришел.
– Что случилось? – спрашивает он, берясь за полотенце.
– Т-с-с… Помоги снять! – шепчет ему бабка.
Иван никак в толк не возьмет. Подходит ближе.
– А что такое? – спрашивает.
– Не пытай!.. Беда!.. Снимай скорее.
Иван снимает с ворот тыкву, а бабка оглядывается по сторонам и за плетень его толкает. За плетнем, слышу, шепчутся:
– Слава богу, ни одна живая душа не бачила.
– Ничего не понимаю, – отвечает бабке Иван.
– Сразу видно, что недавно ты в селе, – говорит Горпина и растолковывает Ивану про обычай яблонивских девчат гарбуза женихам подносить.
– Так я ж не сватался к Марусе! – доказывает ей Иван.
– Говори, – посмеивается Горпина. – Приглянулась она тебе?
– А разве Маруся дуже гарна?
– Ой, як яблочко!..
Иван некоторое время молчит, а потом отвечает, да такое, что у меня даже в носу засвербело.
– Ну что ж, – говорит он. – Треба присмотреться к Марусе. Это она мне, наверное, знак подала, что нравлюсь ей.
Хотел я тут выскочить со рва да растолковать Ивану, что к Марусе ему дорога заказана, да он ушел в хату.