Время от времени поглядываю на ручные часы. А часы, когда на посту стоишь да зябнешь, не торопятся. Но как бы ни ленились часы, а время идет. Вижу, стрелка к четырем тридцати подкралась. Сигналист играет подъем.
Миг, и солдаты на ногах.
С подъемом моя служба на посту закончилась.
В походе распорядок известный. Первым делом умыться, затем крепко позавтракать, попить чаю.
Мы с младшим сержантом Левадой из одного котелка едим…
Хорошо завтракать и смотреть, как выплывает из-за серой каймы горизонта слепящее солнце. Красивый восход. Застывшие на небе тучи огнем вспыхивают. А стерня точно битым стеклом усеяна: это роса на ней загорается серебряными искрами. Серебрятся также капельки влаги на нитках паутины «бабьего лета», которой стерня опутана.
Сидим мы со Степаном Левадой, уминаем кашу с мясом и глаз не отрываем от всей этой красоты. Не заметили даже, как ложки о дно котелка заскребли.
После каши – сладкий чай с сухарями. А потом – самое неинтересное – котелки чистить.
Иду вдоль Сухого ручья, выбираю, где песок получше, чтобы в минуту посуду свою надраить. Нашел такое место – тут же за изгибом оврага. Присел, «Путь далек…» насвистываю и чищу алюминий. Вдруг слышу, гупнуло что-то о землю, точно конь ногой. Оглядываюсь… Действительно, из-за недалекого куста виден круп рыжей лошади.
– Кто там? – спрашиваю.
– Свои! – отвечает хрипловатый голос, а потом к лошади: – Ну, пошла, чтоб тебе! Поела листьев, и хватит.
Вижу, всадник, наверное тот, которого я на рассвете заметил. Подъезжает ко мне.
– Чи не видели вы случайно моей коровы? – спрашивает. – Вчера вечером, окаянная, отбилась от стада и как сквозь землю провалилась!
– Не видел, – отвечаю и разглядываю всадника. Передо мной человек лет тридцати пяти, широкий в плечах и животик выпирает из-под туго подпоясанной телогрейки, вроде дядька этот поваром в ресторане работает. Сам чернявый, лицо полное, нос немного горбатый, а глаза чуть навыкате. И такой смешливый! Говорит:
– Вот беда. Сказала жена, что если коровы не найду, чтоб домой не возвращался. Как же быть? Может, в солдаты записаться? Примете? – А сам: «хо-хо-хо» да «хе-хе-хе».
– Куда уж вам в солдаты с таким хозяйством? – говорю я ему и показываю на живот. – Из-за него никакого равнения в строю не будет.
– А я, – говорит, – спиной наперед встану. Чай, не горбатый.
Потом вдруг сделал испуганные глаза и спрашивает:
– А не сварил ли ты, солдат, мою корову в котелке? Я засмеялся, сполоснул котелок водой из ручья и к роте иду. Дядька за мной едет и охает, как ему теперь на глаза жинке показаться. Просит: