— Что это? — спросил кибер.
— То, что ты просил, — ответил Макс. — Немного старомодно, но надежно. Особенно в такую погоду…
Кибер глубокомысленно поднял брови и промолчал.
Макс оглядел всех и вдруг предложил:
— У нас есть час двадцать минут… Я предлагаю не тратить время в раздумьях о предстоящем нападении, а провести с пользой и удовольствием. Где там визуализатор? — Он взялся за обруч. — Чья очередь рассказывать?
— Ты что, совсем с катушек сорвался? — Логус удивленно смотрел на Макса. — Какие рассказы, мы подохнем через восемьдесят минут! И все твои таланты нас не спасут… Какие там, к черту, рассказы?!
— Развлекательные, — ответил Макс и засмеялся. — Если ты уверен, что нас ничто не спасет, даже мои таланты, то какого черта тратить зря нервы? Ты же не боишься умереть, скажем, от рака или от старости?
— До этого еще далеко! А теперь, по твоей милости, нам всем придется несвоевременно подохнуть. Я к этому не готов.
— Знаешь, — Макс ухмыльнулся, — своевременность смерти — вещь всегда спорная…
— Все равно это бред. Пир во время чумы.
— А мне эта мысль нравится… — подал голос кибер. — Совершенно чокнутая мыслишка, просто больная! Но мне нравится… Я, пожалуй, расскажу… Я, один черт, не смогу полностью отключиться и, если начнется веселье, не прозеваю.
— Отлично! — воскликнул Макс и кинул ему обруч. — Что это будет?
— Да вы все идиоты?! — заорал Логус. Он уселся возле баррикады, внимательно глядя на лестницу. — Я в этом участвовать отказываюсь…
— И на здоровье, — мигом среагировал кибер. — А я расскажу, собственно, то, с чего следует начинать разговор об Алексе. Кто-то сказал, что его считают живым, и это имеет под собой основания, правда мистического плана…
Комната погрузилась в туман.
Перед тем как восприятие реальности переключилось, Керк увидел, как Макс кинул обруч Логусу. Тот недовольно покачал головой, но обруч принял.
«Псевдобожественная трагедия, или Маленькая пьеса со странным финалом»
Все покажется легко.
За спиной мелькнет крыло.
Группа «Пикник»
Мистер Тамбурин обнаружился, как всегда, за голографической рекламой колы, что на углу двух проспектов. Там темно, призрачного света голограммы достаточно, чтобы проконтролировать честность сделки. Впрочем, на Тамбурина ему обижаться еще не приходилось. Он был всегда так же честен, как и грязен. Может быть, поэтому он и сидит постоянно в этом своем «голографическом офисе» и не высовывается наружу без особой нужды. Только за «пожрать» и за товаром.
— Здоров будь, Алекс. Как двигаются руки? — Тамбурин, как обычно, дословно переводит приветствия с разных языков. На сей раз выпало что-то прибалтийское.