В эту ночь граф плохо спал и долго не хотел вставать. Наконец позвал Браунинга и велел приготовить ванну. От него еще пахло фиалковой водой Лиззи.
Слуга содержателя гостиницы вкатил круглую дубовую лохань, которую установил в гостиной перед камином и вместе с Браунингом наполнил горячей водой. Граф сбросил ночную сорочку и ступил в лохань, улыбнувшись, когда колени высунулись из воды. Тепло проникало до самых костей, и он, почувствовав себя немного лучше, со вздохом прикрыл глаза.
– Браунинг, принеси поесть, – попросил он слугу. Дверь тут же хлопнула, и секунду спустя послышался всполошенный голос камердинера:
– Мадам, сюда нельзя! Мадам, умоляю!
Дверь со стуком распахнулась, и перед изумленным взором графа предстала леди Синара Стюарт.
– Ты, кажется, куда-то шел? – яростно прошипела она. – Вот и иди!
С силой хлопнув дверью перед носом бедняги, она подступила к лохани.
– И где это, спрашивается, милорд, вы были прошлой ночью!
– И вам доброе утро, дорогая Син, – сухо ответил он. – Не думал, что вас должно волновать мое местопребывание, и не совсем понимаю, какое отношение имеете вы к моим делам.
– Я думала, что вы приедете во дворец. И так вас ждала, что даже проиграла в карты, а я никогда не проигрываю! – выпалила она.
– В таком случае, может, удача вам изменила, – предположил он. – А теперь, крошка, либо уходите, либо сделайте так, чтобы от вас была хоть какая-то польза. Браунинг обычно моет мне спину, и буду счастлив, если вы его замените.
Синара постояла в нерешительности, прежде чем, к удивлению графа, расстегнуть жакет. Отложив его в сторону, она засучила рукава, взяла щетку и, намылив, принялась энергично скрести его спину.
– Иисус Мария! Вы сдерете с меня кожу, – слабо протестовал он, не сводя глаз со снежно-белых грудей, отчетливо видных под тонким батистом отделанной кружевами сорочки.
– Придется потерпеть, иначе никак не избавиться от этого мерзкого запаха фиалок! – отрезала она. – Вы были у шлюхи!
– Скорее у старого и верного друга, – ехидно поправил он.
– О! Вы провели вечер, объезжая потаскуху, когда могли побыть со мной? – окончательно взбесилась она, плеснув в него водой.
– Я с удовольствием провел бы с вами вечер, дорогая Син, но только при одном условии: если бы весь этот вечер усердно обрабатывал вас в постели. Боюсь, что такие развлечения мы с вами не можем себе позволить, – сказал он, беря у нее фланельку и намыливая лицо.
– Почему нет?
Она казалась такой соблазнительной, стоя на коленях рядом с лоханью, что у него сжалось сердце.
– Вы не глупы, Син. Далеко не глупы. Возможно, самая умная из всех девушек, которых я встречал или еще встречу. Поэтому я веду с вами честную игру и заявляю откровенно: я никогда не женюсь, а вы из тех, на ком женятся. Вы дочь герцога и кузина его величества. И при этом чертовски желанны, но я, к своему превеликому удивлению, отказываюсь обольщать вас, хотя, поверьте, ничего не жаждал бы сильнее.