— Вы меня очень ловко переубедили, — хмуро отозвался Ягер. — Странно, что вы сами об этом позабыли. Вы не похожи на человека, который склонен к самоуспокоению.
«Они думают, что едут по пескам, — думал Ягер. — А на самом деле по чему мы едем? Где мы на самом деле? Мы на Земле? В какой мы реальности? Какие тут действуют законы? Этого не знают ни они, ни я… Этого не знает никто, и я совершенно не удивлюсь, если мы на этих грузовиках въедем напрямую в Валгаллу на очередном повороте. Странно, что никто этого не чувствует».
Чувство потерянности, которое он испытал в момент, когда на них надвигалась песчаная буря, снова посетило его. Он ощутил себя одиноким, ответственным перед небом за все грехи человечества. Ягер вдруг увидел себя сверху — маленькую букашечку, двигающуюся в огромном организме пустыни. Таком огромном, что, казалось, вся Вселенная не способна поглотить этот песчаный океан. А он, человек, все идет куда-то, все движется…
Это не было страхом, — чувство, посетившее штурмбаннфюрера, было родственно шаманскому экстазу, трансу, когда человек вдруг осознает, что есть нечто большее, чем его тело, есть нечто большее, чем материя.
Из этого состояния его вывел Фрисснер: — Людвиг, вам не кажется, что дорога…
Ягер посмотрел вперед.
Дороги действительно не было. Колеса «фиата» давили пустынный песок безо всякого намека на проезжую часть.
— Черт вас задери, Макс, — вскричал Ягер. — Куда вы нас завезли?!!
Богер остановился, оглянулся. Удивление на его лице стало еще сильнее.
— Только что же была… — пробормотал он.
Все высыпали из машины. Вокруг были одни барханы. Ни впереди, ни позади не было никакого намека на дорогу.
— Как ты это можешь объяснить? — тихо спросил Фрисснер у Богера. Тот пожал плечами:
— Секунду назад была дорога…
— Начинается, — пробормотал Фрисснер и закричал: — Всем приготовиться, от машин не отходить, смотреть в оба!
В напряженной тишине слышался только шелест песка, перемещаемого ветром.
Ягер вытер пот и переступил с ноги на ногу. Ноги утопали в песке.
— Профессор? — раздался сзади голос Фрисснера. — Что вы можете нам сказать?
— Боюсь, что не особенно много, — донесся слегка блеющий голос Замке. Он вызвал у Ягера приступ глухого раздражения. — В дневниках отца нет никаких указаний на этот счет, в дневниках… Может быть, мы съехали с дороги? Отец пишет что-то об этом… Я не помню дословно.
— Черт возьми, яйцеголовый вы сукин сын! — взорвался Ягер. — Вы умеете говорить по делу, а не мямлить?!
Замке испуганно сглотнул, покивал головой и кинул взгляд на Фрисснера. Тот сделал успокаивающий жест рукой: