Людвиг на мгновение обмяк, покачал опущенной головой.
Его губы искривила усмешка, от которой у некоторых допрашиваемых стыла кровь в жилах.
— Что ж ты молчал, животное?! Я же тебя расстреляю, если… — Людвиг говорил медленно и нежно, как с той проституткой. Он выдержал паузу, а затем заорал: — Машину мне! Быстро!
Штурмбаннфюрер СС Людвиг Ягер всегда считал себя неплохим актером.
«И склоняй крылья свои перед тем, кто следует за тобой из верующих И иди с ними»
Апокриф. Книга Пяти Зеркал. 72(70)
Человек сидит на коврике. В тени. На голове белоснежная чалма. Одежда словно бы из чистого хлопка. Возможно, так оно и есть, этот человек наверняка может позволить себе такое. Он весь наполнен ветром, воздухом… Но не тем ветром, что дует из пустыни в полдень, грязным, желтовато-серым ветром, тяжелым и смертоносным. Нет. Белые одеяния этого человека наполнены легким, чистым воздухом, который веет над ручьем в оазисе. Прохладным… И дыхание этого ветра ощущают все вокруг. Как глоток воды, как свежесть листвы…
И поэтому слушать его собрались все, кто только мог.
Человек сидит на коврике. Посреди большого людского круга. Ветер разносит его слова далеко…
— … Те, кто приобрел зло и кого окружил грех, то они обитатели огня, они в нем вечно пребывают. А те, которые уверовали и творили благое, те обитатели рая, они в нем вечно пребывают…
— … Те, кому мы даровали писание, считают его достойным чтением, те веруют в него. А если кто не верует в него, те будут в убытке…
— … Свидетельствует Аллах, что нет божества, кроме него…
— …но мы остались одни, — голос хриплый, грудной. Человек сидит на коне.
Откуда взялся человек? Откуда конь? Да и какой прок человеку от коня? В пустыне-то… Верблюд — дело другое. А конь…
Два человека смотрят друг на друга.
Один на коврике в тени, и голос его разносит прохладный ветер. Другой на коне, на солнцепеке, с лицом, которое напоминает дно высохшей реки. Потрескавшееся, коричневое. Страшное.
И люди вокруг. Были… Куда пропали? Как сумели? Как поняли?..
Человек в белом пошевелился, сложил руки на груди. Мелькнул перстень с огромным камнем, прозрачным, как вода. И словно бы в ответ изменилось лицо всадника, как меняется сухое русло реки, когда касается его дыхание вод.
— Ты прервал мою проповедь, — сказал человек в белых одеждах.
— Ха… Ну не прервал, а так… Немного изменил.
— Да, но это была моя проповедь.
— Точно, ты всегда любил это. Наверное, им, — всадник окинул взглядом домишки вокруг, — это требуется. Ты всегда знаешь, что им требуется. В отличие от меня. Я предпочитаю правду…