«Фиат» скрипнул тормозами и встал. За ним остановилась и вся колонна; солдаты тут же полезли наружу, размять ноги и осмотреться.
— И где же он? — спросил Фрисснер.
— С минуты на минуту будет, — сказал Ягер, взглянув на свою «омегу».
Всадник появился совсем не оттуда, откуда его ожидали. Он приехал из пустыни, с востока, и появился словно призрак — только что его не было, и вот уже над зыбким маревом возникла призрачная фигура человека на лошади.
Ягер что-то крикнул ему на незнакомом языке. Фрисснер торопливо взглянул на Замке — тот спокойно кивнул, мол, все в порядке. Капитан боялся, что после эскапады Ягера ученый замкнется, испугается, но тот выглядел молодцом.
Всадник тем временем приблизился к колонне и прогарцевал вдоль нее. Конь спокойно косился на грузовики, а лица всадника не было видно под тряпками, только черные глаза блестели сквозь небольшую щель.
Мы дали Мусе книгу, — может быть, они пойдут по верному пути! Но многие из них слишком слабы для того.
Апокриф. Книга Пяти Зеркал. 51 (49)
— Закон — это единственное, что у нас осталось, — сказал Имран. — И Закон гласит…
— Все знают, что гласит Закон, — прервал его Мухаммад. — Но все-таки мы принимаем решения, а не Закон.
— Тем более, когда мы одни… — подал голос темнокожий Саммад.
— Это ничего не значит, — тут же возразил Ибрахим.
— Закон гласит, — упрямо продолжал Имран, — что пятерым надлежит быть вместе, если придет беда. Однако же, когда пятерых нет, беду нужно встречать, как подобает воину. Один на один. Так говорится в Законе, не я его придумал… Вы сами знаете кто.
Четверо замолчали, не глядя друг на друга. Каждый вспомнил что-то, задумался над чем-то… Может быть, над строками Закона, может быть, вспомнил того, кто эти строки написал, может быть, неведомого пятого.
Солнце поливало своей беспощадной милостью пески, заставляло куриться над водами прохладного источника легкую дымку пара. Несуществующий оазис Фарх по-прежнему давал приют всему живому. И в первую очередь четырем страшным шайтанам, которым не досталось за ночь ни одного одинокого путника, и, наверное, поэтому они, голодные и злые, спорят на солнцепеке.
Врут все-таки иногда легенды, шайтанов не пять, а всего четыре, ровно на одну единицу меньше, а значит, ровно на одну единицу меньше можно бояться. Кому? Младшему погонщику того самого караванщика, который убежал ночью из проклятого места. Так быстро убежал, что растерял часть своих людей и одного верблюда. «Корабль пустыни» скинул к такой-то матери свою ношу и рванул куда глаза глядят… На свободу. А младший погонщик заплутал ночью в пустыне, закрутился в холодных, черных барханах да и вышел на свет костра. А когда сообразил, куда вышел…