— Есть!
Двое здоровенных молодцов уже выдернули Вернера из кресла, как булавку из подушечки.
— Да, Дитрих, еще одно… Кроме вас и доктора, на допросе никого не должно быть. Уяснили?
— Так точно, Оберштурмбаннфюрер! Хайль Гитлер!
— Хайль…
Когда все ушли, Зиверс задумчиво посмотрел на пленки, оставленные Вернером Пробормотал:
— Вот ведь идиот… Слава богам, что на земле существуют идиоты…
Затем он поднял трубку:
— Механик? Возьмите кинопленки в зале, через час я бы хотел их посмотреть.
И когда они увидели Нашу мощь, то устрашились, но не отступили…
Апокриф. Книга Пяти Зеркал. 83 (82)
Ягер выглядел так странно, что Фрисснер не удержался от вопроса:
— Что с вами, Людвиг?
Ягер растерянно провел рукой по лицу, с удивлением посмотрел на мокрую ладонь и откинулся на сиденье.
— Вы, наверное, великолепный солдат, Артур. Но выше вам не подняться.
— Почему это?
— Потому что на самом деле вы атеист, а это еще хуже коммуниста.
— Не бывает атеистов в окопах, — уклончиво ответил Фрисснер.
Ягер усмехнулся и вдруг заговорил по-арабски.
Фрисснер покосился на Замке, тот приподнял одну бровь и с удивлением слушал. Артур толкнул его в бок Профессор понял сразу и начал переводить вполголоса.
— И среди людей некоторые говорят: «Уверовали мы в Аллаха и в последний день», но они не веруют. Они пытаются обмануть Аллаха и тех, которые уверовали, но обманывают только самих себя и не знают. В сердцах их болезнь». Это Коран… Я не знал, что вы так знаете Коран.
— Вы многого не знаете… — ответил Ягер. — А самое глупое, что вы во многое не верите.
— Ну вас-то я бы тоже не назвал особенно религиозным человеком, — отозвался Фрисснер.
— Есть разница между неверием и верой и есть разница между верой и страхом. Я верующий человек, но я не страшусь своих богов. В этом можно найти отличие любой веры от христианства Только это еврейское учение призывает своих адептов страшиться своего Бога.
— Христианство не еврейское учение, — тихо сказал Замке.
— Да? — Ягер удивленно повернулся к нему. — А чье же? Честное слово, вы меня поражаете, профессор, может быть, мы начнем разбирать национальные корни всех христианских пророков? Или вы мне сейчас заявите, что отцом Иисуса Христа был голубь?
Боюсь, что спор о национальной принадлежности христианства будет не в вашу пользу. На самом деле к личности Христа не может быть никаких претензий. Тут дело даже не в нем, дело в том оружии, которое он принес в этот мир.
— Что вы имеете в виду?
— Он отказался от борьбы, сделавшись мучеником-пророком. Вместе с его смертью умерла и истина, которую он нес.