– Значит, хотите опросить моих работников? – Джакометти сменил гневный тон на усталый. – Пожалуйста, только подъезжайте к концу рабочего дня, у нас еще несколько заказов.
– Заказы? – удивился Арицци. – Но ведь карнавал уже кончился?
– Многие хотят увезти маски на память, – пояснил хозяин мастерской. – Я не допущу, чтобы заказ был сорван. Мне довольно того, что случилось. Люди станут болтать об этом целый день, а работать будет некому. Очень прошу, не тревожьте их сегодня.
– Хорошо, постараемся, – ответил комиссар, едва сдерживаясь. – Если дело позволит. Но предупреждаю вас, если окажется, что парень торговал наркотиками, огласки не избежать. Вами станет заниматься Интерпол, а им-то не стоит рассказывать про венецианскую славу! Что касается меня… – Комиссар сделал паузу и перевел дух. – Как всякому венецианцу, мне прекрасно известно, какое значение имеет ваша мастерская. Прошу извинить.
Джакометти молча поднялся и вышел, опираясь на толстую вызолоченную палку весьма карнавального вида, совершенно не вязавшуюся с его безупречным голубоватым костюмом.
«Этот полутруп одевается у Версаче, – подумал комиссар. – А Фульвию я убью!»
В мастерскую они наведались поздно вечером. Весь персонал был еще там, как и обещал Джакометти. Шесть мастеров, девять подмастерьев и один уборщик безмолвно взирали на полицейских, которые также безмолвно оглядывали помещение мастерской.
– Я в нокауте, комиссар, – прошептал Нино. – Какие рожи!
При этом он имел в виду не персонал, а слепки с масок, в изобилии украшавшие стены и грудами наваленные на столах. Мастерская размещалась в полуподвале, и здесь ощутимо чувствовалась сырость. Арицци закурил, не спросив разрешения, и перевел взгляд на один из столов, который, по-видимому, недавно был очищен от картона и гипса. На этом столе стояла черная дорожная сумка, а на сумке – пара мужских ботинок.
– Его вещи, – сказал один из мастеров, встретив взгляд комиссара. – Все, что он оставил.
– Где они были? – спросил Арицци, не вынимая сигареты изо рта.
– В его комнате, – пояснил мастер. – В комнате рядом с мастерской, где он жил.
Комиссар обернулся к Джакометти.
– Да, он жил тут же, – кивнул тот. – Как и все, кто приезжает на обучение. Мы могли бы их расселить и в другом здании, но там часто не бывает воды. Здесь, по крайней мере, он мог помыться.
– Если хотел, – отозвался кто-то, и комиссар отыскал говорившего глазами.
– Что это значит? – спросил он. – Русский что же, не мылся?
– Он даже не всегда ел, – продолжал молодой подмастерье. – Ему нужны были только наркотики, больше ничего.