– Почему бы тебе не пойти попугать кого-нибудь еще, Грин, – предложил я.
Сигарета в углу его маленького рта была докурена почти до самого фильтра.
– Лучше уж я здесь постою, подожду. Может, ты на меня страх наведешь, – тихо сказал он.
Он всегда разговаривал полушепотом, как обычно говорят на похоронах. Хотя, если вдуматься, он всегда спешил на чьи-то похороны.
Он взглянул на Хэла, потом пожал плечами.
– Пошли, Пит, – сказал он парню с рыбьим лицом, и они оба отчалили.
– Присаживайся, – пригласил Хэл, вновь удобно устроившись в шезлонге. Я уселся на край, а он продолжал: – Этот Грин довольно опасный тип. По-моему, ему так и не терпится отправить тебя на тот свет.
– Похоже на то. Но я думаю, это его обычное состояние.
Я помолчал, вспомнив, что лишь в прошлый понедельник прочитал в газете о смерти жены Хэла Летиции, бывшей супруги Гарбена.
– Не могу сказать, что ты похож на безутешного вдовца, Хэл.
Взмахнув копной своих светлых волос, он опустил голову на изголовье шезлонга.
– Ты имеешь в виду Летти? Грустно, конечно. Все это выбило меня из колеи на пару часов после похорон. Но что поделаешь? Жизнь продолжается, старина. И смотреть нужно не назад, а вперед. Я уверен, что впереди нас ждет еще немало приятных сюрпризов.
Я покачал головой. Этот Хэл Кэлвин не переставал удивлять меня. Человек без чести и совести, стопроцентный мерзавец? Да. Но было в нем и какое-то очарование, обаяние что ли. Он был весьма неглуп, остроумен, даже умен. Я слышал от него рассуждения, которых от других мне слышать не приходилось. Он мог говорить вещи грубые и жестокие, но никогда не сквернословил. Я ни разу не слышал, чтобы с уст его срывалось хоть какое-нибудь ругательство, столь обычное в среде гангстеров. А в том, что он был настоящим гангстером, никаких сомнений не было. Он мог помочь старушке перейти через улицу и мог толкнуть ее под грузовик, если у него был шанс получить ее страховку.
Хэл мог всадить пулю в трепещущую жертву вымогательства, убедить банкира расстаться со своими деньгами, а девицу – со своими трусиками. И он вполне мог послать тех двух ковбоев убить меня.
– Ты слышал, что какой-то тип стрелял в меня сегодня? И промахнулся?
– Промахнулся, говоришь? Вот, должно быть, ты удовольствие получил! Уинстон Черчилль как-то сказал, что удовольствие, которое вы испытываете, когда в вас стреляют и промахиваются, не сравнимо ни с чем. Счастливый ты, дьявол. Насыщенная у тебя жизнь!
– Значит, ты слышал об этом?
– Конечно. Шум был большой. Со мной даже полицейский какой-то разговаривал – жутко меня напугал. Ведь вполне может статься, что парень, которого ты ухлопал, был моим приятелем. – Он ухмыльнулся, видимо, в восторге от своего остроумия.