– Не путайте меня с этими идиотами из высшего общества.
Корсет наконец упал на пол, и ладони Моргана легли на ее груди.
– Я не джентльмен, а потому предпочитаю естественную женскую плоть, мой ангел. Мне нравятся мягкость и округлость форм. Если бы я хотел щупать китовый ус, то ласкал бы кита. – Он куснул ее за ухо, и его бакенбарды оцарапали ей кожу.
Клара ощущала его дыхание, от Моргана пахло бренди и лавровишневой водой. Но сильнее всего был мускусный запах их желания. Лаская его бедра, Клара ненароком задела повязку, и Морган застонал.
– Простите, – пробормотала она, отдернув руку.
– Все хорошо. Просто водите ладошкой выше повязки, cherie. – Он положил ее руку на бугор в своих подштанниках, а когда она сомкнула пальцы вокруг его плоти, содрогнулся. Отведя ее руку, он повернул Клару к себе и взялся за завязки ее рубашки. – Дайте мне посмотреть на вас. Увидеть то, что я мог только рисовать в своем воображении все это время.
Она опустила глаза. В ней проснулась стыдливость.
– Тетя Верити говорит, что женщина не должна позволять мужчине себя раздевать. Даже мужу.
Морган стянул с нее рубашку.
– При всей моей симпатии к вашей тете, – проворчал он, – вряд ли стоит полагаться на ее советы, если речь идет о том, как вести себя с возлюбленным.
Возлюбленный. Клара не знала, огорчаться ли ей, что Морган собирался быть только ее возлюбленным, или радоваться, что это будет не одна ночь.
– Кроме того, ни один уважающий себя соблазнитель не оставит такую красоту прикрытой. – Он спустил с бедер ее панталоны, и на ней остались только чулки.
Он пожирал ее глазами, казалось, старался запечатлеть ее облик в памяти, чтобы было чем утолять последующие приступы голода.
– Ни один мужчина – даже джентльмен – не мог бы, увидев вас сейчас, не пожелать обладать вами. А поскольку я, без сомнения, джентльмен...
Он шагнул к ней и накрыл ее губы своими, обращаясь с ее телом еще более бесцеремонно, чем когда они уединились в библиотеке во время бала. Яростно ласкал ее груди, бедра и живот, гладил между ног, будто ставил метки, означающие, что она принадлежит ему.
Кларе доставлял наслаждение твердый бугор его плоти, упирающийся ей в живот. Ей хотелось прикасаться к Моргану везде – к широкой груди, к мускулистым рукам, к мощным, словно изваянным скульптором бедрам.
– Вы совсем не такая, какой я вас себе представлял, мой ангел.
– Что вы хотите этим сказать?
Он поймал ее руки, развел в стороны, потом отвел назад, пока костяшки ее пальцев не коснулись деревянных балясин лестницы.
– Все это время я думал, что вы вмешивались в мои дела исключительно из чувства высокого морального долга. Но это не единственная причина, не правда ли?