– Благодетельница моя святейшая, ведь об этом я только и мечтала! А поспать в тепле мне там никак не удастся.
– Конечно! Они там хорошо устроились. Так хорошо, что, пожалуй, способны продержаться до самого конца, если их прежде не обнаружат.
– До конца чего?
– До конца света, конечно.
На это мне ответить было нечего. Я только хмыкнула и заглушила двигатель.
Из машины выходить мы не стали, чтобы не потерять накопленное тепло. Мать Евдокия достала термос с кофе, уже третий с начала пути и последний, бутерброды, и мы пообедали. Я хотела уснуть, но мне это не удалось.
– Мать Евдокия! Расскажите мне об этих людях, у которых мы остановимся. Кто они, как попали сюда, в горы, и от кого это они «спасаются»?
– С удовольствием расскажу, ведь я их всех очень люблю. В общине всего человек двадцать вместе с детьми, руководит ею мать Ольга.
– Она монахиня?
– Нет. Все зовут ее матерью Ольгой, потому что она там главная и у нее семеро детей. Один ее сын – православный священник, отец Антоний.
– А как она, русская, попала в Испанию?
– Очень просто: вышла замуж за испанца, работавшего в России, и он увез се в Барселону. Она родила семерых детей и всех воспитала в православии. Она помогла построить в Барселоне русскую церковь и была в ней старостой, пока церковь не ликвидировали. Ее старший сын Антон, как я уже говорила, стал священником, а старшая дочь – монахиней. Она живет в нашей обители, зовут ее сестра Васса. Еще задолго до Катастрофы Ольга уговорила мужа купить дом в горной деревушке, чтобы вывозить туда детей па каникулы. Во время землетрясения все дома деревни были разрушены, кроме Ольгиного дома. Когда Испания сдалась Мессу, муж Ольги принял присягу и печать. Она забрала детей и уехала в горы, оставив ему письмо, что уезжает на родину; она действительно сделала несколько попыток перебраться в Россию, но началась война и это стало окончательно невозможно. Возможно, муж разыскал бы ее и детей, но он ушел на войну и не вернулся.
– Неужели из-за простого персонального кода можно оставить мужа и лишить детей отца? Не понимаю!
– Их разделили Христос и Антихрист. Весь мир сейчас так делится да уже почти и разделен.
– Как прикажете вас понимать, мать Евдокия? Вот я, например, вполне лояльная планетянка и мессианка по убеждениям, у меня есть персональный код. а с ним и все гражданские права и обязанности. Бабушка мои верит в Христа, но она меня любит, доверяет мне, и между нами почти не бывает разногласий. Вы не хотите сказать, что она плохая христианка раз продолжает меня любить и вовсе не собирается со мной разделяться?