– Нравится вам наша обитель? – спросила меня сестра Дарья.
– Очень нравится, А какие огромные повсюду деревья!
– Если бы вы знали, как у пас красиво было прежде, до потопа! Нашу обитель паломники называли райским уголком, – со вздохом сказала она. – Но слава Богу и за то, что еще уцелело: можно жить, можно молиться, а сад и огород нас кормят. Жаль только, что очень скоро придется все это покинуть.
– Почему? – удивилась я.
– Время теснит.
– Сестра Дарья, а ты знаешь, кто эта девушка? – спросила мать Евдокия, не давая сестре Дарье углубиться в тему о последних временах. – Это внучка Елизаветы Николаевны.
– Кассандра! Так вот вы какая…
– А я тоже знаю, кто вы! Вы – сестра Дарья, бывшая спортсменка. Вы ухаживаете за паломниками, поете на клиросе, убираете двор и кормите кошек.
– И еще немножко молюсь.
– Сандра, я вас поручаю сестре Дарье: она проводит вас в келью, научит пользоваться душем, а потом отведет к матушке. Я вас там найду, – и мать Евдокия быстро пошла вперед, к «башне», а меня сестра Дарья повела вправо, к небольшой группе дворовых построек. Как специалист я еще издали определила, что это остатки старинных конюшен и каретных сараев максимум девятнадцатого века. Один домик, сплошь завитый диким виноградом и казавшийся издали совершенно не разрушенным, стоял чуть в стороне. К нему сестра Дарья и повела меня. Когда мы подошли ближе, я увидела, что он значительно более поздней постройки.
– Тут у нас гостиница для паломников, – сказала она. – Идите за мной! Да не вы – вы подождите на дворе! – Последняя фраза относилась к следовавшим за ней по пятам кошкам, которых теперь уже стало не то четыре, не то шесть. – Сейчас в обители паломников нет, так что вы получите отдельную комнату. Вы надолго к нам?
– Нет, мне скоро надо ехать назад.
– Неужели же на Успение не останетесь?
Я не знала, что такое «успение», но сказала, что тороплюсь вернуться к больной бабушке.
– Как жаль! А может, поживете у нас немного? Елизавета Николаевна такая самостоятельная, побудет немного без любимой внучки.
И все-то они про нас знают… Комнатка, куда она меня привела, оказалась крошечной, с небольшим окном. Я поставила на пол свою сумку и огляделась. У одной стены стояла кровать, возле другой – стол и два простых деревянных стула, и только узкий проход оставался посередине. Над столом была прибита полочка, на ней стоял подсвечник с огарком свечи, а над нею висели иконы. Слева от двери, за невысокой перегородкой виднелась белая раковина для умывания. Вполне аскетическое жилище. Келья, можно сказать.