– Огласили посмертную волю Кобб Флагшток. Надо послать Роджера в адвокатскую контору – пусть ознакомится.
– Кто же счастливчик?
– Её семья, её деловая партнерша, Историческое общество и – в меньшей доле – я.
– Ты? Тебе-то чего ещё не хватает? У тебя и так уже половина округа.
– Она оставила мне шифоньер в семь футов высотой, который я преподнёс ей в качестве свадебного подарка. Коко всегда нравилось на нём сидеть.
– Коко пусть посидит на стремянке. Это старинное изделие, и стоит оно небольшого состояния, – сказал Райкер, который кое-что смыслил в антиквариате, и, нажав кнопку селектора, рявкнул: – Зачитали завещание Айрис Кобб. Квилл сказал. Кого-нибудь в контору «ХБ и Б».
– Ещё она мне оставила блокнот со всеми своими фирменными рецептами, – добавил Квиллер, – но этого в статье упоминать не стоит.
– А я-то думал, ты против цензуры, – ухмыльнулся Райкер. – Так и вижу сенсационный заголовок: «Вдова-миллионерша оставляет в наследство кулинарную книгу холостяку-миллиардеру». Сразу возникают всевозможные интересные подтексты.
Тут раздался звонок селектора, и чей-то голос проскрежетал:
– Квилл у тебя? Спроси, у него для нас ничего нет? Всё, что он нам оставлял, мы уже напечатали.
– Слышал? – Райкер кивнул на селектор. – «Перо Квилла» ещё не высохло?
«Перо Квилла» было название колонки, которую Квиллер согласился вести во «Всякой всячине».
– Дело вот в чём, – стал объяснять он Райкеру. – У меня было запланировано несколько интервью, но смерть Айрис на несколько дней выбила меня из графика.
– Нестрашно. Просто сочини нам быстренько к завтрашнему дню какой-нибудь обзор, – сказал Райкер. – Вспомни миссис Рыбийглаз.
Возвращаясь в Норд-Миддл-Хаммок, Квиллер пытался что-нибудь быстренько сочинить. Они с Райкером не забыли свою школьную учительницу английского языка, которая регулярно задавала классу написать тысячу слов о погоде, о завтраке или о зелёном цвете. «Рыбийглаз» была не её фамилия, а её несчастье – большие круглые бледные водянистые глаза. Когда Квиллер был её учеником, он изрядно повздыхал и попререкался с нею, но сейчас он мог не задумываясь написать тысячу слов на любую тему.
Он ехал по шоссе Скатертью дорога, потом через Холмы, внимательно глядя по сторонам, и вдруг понял, о чём он будет писать: о заборах! Весь Мускаунти вдоль и поперёк расчерчен частоколами, зигзагообразными заборами, колючей проволокой, заборами из четырёх длинных жердей, огораживающими загоны для скота, даже заборами из комлей деревьев, и каждый из них говорит прохожему что-то своё: кто – «Добро пожаловать», кто – «Держись отсюда подальше». В фешенебельных Холмах встречались и невысокие каменные ограды, тянувшиеся на несколько миль, и обвитые виноградной лозой изгороди в шесть футов высотой, окружавшие небольшие бассейны. В городке Чипмунк есть забор из старых кроватных пружин. Если всего этого не хватит на тысячу слов, то Квиллер мог процитировать Роберта Фроста, упомянуть Кола Портера и проследить этимологию слова «ограда». Можно даже посвятить статью миссис Рыбийглаз.