– Пришли, – сказал стражник, остановившись возле одной из дверей. – Вы не знаете, как сюда попали, и никогда меня не видели.
– Точно, – сказал капитан. – Но ты подождешь и проводишь меня, когда я позову, а через час приведешь обратно.
Страж посмотрел на фигуру под вуалью:
– А она?
– Она останется здесь на час.
Страж издал звук, который можно было принять за смешок.
– Его вздернут? Забавно, не знал, обычно таких сажают на ту сторону, поближе к виселице. А, не мое дело, – быстро сказал он, увидев выражение лица Энтони. – Заходите. Я вернусь за вами через пять минут, сэр. Эта дворянка может остаться на ночь, если захочет, мне все равно.
Он выбрал ключ из тяжелой связки, болтавшейся на поясе, вставил в замок и распахнул дверь.
– Эй, к тебе гости, – сказал он. – Быстро, быстро, – поторопил он Джулиану и Энтони, оглядываясь по сторонам. Как только они вошли, он закрыл дверь, и они услышали, как заскрежетал ключ в замке, а потом упал засов. Словно грянул выстрел.
Камера была незамысловатая, по размеру больше, чем Джулиана ожидала: каменные стены, такие же толстые и темные, как в ее ночных кошмарах; высоко под потолком окно, такое маленькое, что только узкий луч света пробивался сквозь решетку. Были койка и стол, стул, таз, и одна лампа. И человек, который называл себя Кристианом Сэвиджем. Он встал с кровати и уставился на них:
– Черт тебя побери, Эймиас! Зачем ты ее сюда привел?
– Она упакована, как посылка, – сказал капитан. – Откуда ты знаешь, кого я привел?
– Какая еще женщина в Англии захочет меня увидеть? Окажется столь наивной, что послушает тебя и придет? Ты думал, мне от этого станет легче? Совсем наоборот! Джулиана, отправляйся домой!
– Она шла сюда сама, я ее перехватил. А, то-то, – сказал капитан, видя, что Кристиан молчит. – Это правда, клянусь жизнью. Как тебе эта пантомима? Она наняла извозчика и в одиночку выплясывала по дороге в Ньюгейт, наряженная вдовой, и показывала свои деньги каждому, кто пожелает на них взглянуть. Я привез ее сюда, это правда; ты бы предпочел, чтобы она добиралась сама?
– Господи, – сказал Кристиан и провел рукой по волосам.
– Или мне надо было целый день с ней спорить?
– Вряд ли она передумала бы, – Кристиан. – Всегда делаешь все по-своему, Джули? Но это тебе не рыскать с мальчишками по лесу или лезть в ручей, где водится форель, теперь это нам так легко не сойдет. Непростительное безрассудство!
Джулиана не могла произнести ни слова, ее душили слезы. Он изменился. Не потому, что на нем не было сюртука и шейного платка, только рубашка и бриджи, не было сапог, он стоял на полу в одних носках – все равно он выглядел безупречно, как всегда, даже с синяком на скуле, который она разглядела сквозь вуаль. И все же он был совсем другим.