– Халва!
– Публичные казни! Все на площадь Чистосердечного Раскаяния!
– И вот эта пери, чьи бедра – кучи песка, а стан подобен гибкой иве, покачиваясь и смущая умы, говорит мне голосом, подобным свирели: "Пять дхармов, ишачок, и стели коврик хоть здесь…"
– А ты?
– А что я? Постелил…
– Халва-а-а-а-а!
– Рустенские клинки! Ла-лангские копья! Сами колют, сами рубят!
От разносчика халвы до наемного зазывалы, что драл глотку перед оружейной лавкой, было ровно девять с половиной шагов. Это если идти по прямой. Зачем Джеймс считал шаги – неизвестно. И зачем решил зайти к оружейнику, тоже осталось загадкой; в первую очередь, для него самого. Покупать копье, которое, согласно рекламациям, само колет – орехи, что ли? – он не собирался.
Любому копью-самоколу Джеймс Ривердейл предпочитал рапиру в правой руке и дагу в левой. Но отпрыск семьи, поколение за поколением рождавшей учителей фехтования, сам отменный боец, любимец маэстро Франтишека Челлини, прошедший полный курс воинской гипно-конвертации в хомобестиарии храма Шестирукого Кри; человек оружия до мозга костей…
Странно, что он не явился в эту лавку сразу по приезду в Баданден.
Должно быть, цветущие абрикосы отвлекли.
Наличие зазывалы наводило на грустные размышления. Хороший клинок не требует, чтобы про него орали на весь бульвар. Настоящий булат из Рустена любит тишину, потому что, как правило, провозится контрабандой. Но, шагнув за порог и окинув взглядом стойки с товаром, предназначенным для нанесения ран разной степени тяжести, Джеймс понял: все не так уж плохо.
Вполне славные крисы из Мальтана.
Можно кое-что подобрать из стилетов.
Копья – дерьмо.
Раздолье для любителей ятаганов.
Рустенские сабли – подделка.
Есть приличные бретты с чашкой в "пол-яйца".
В глубине лавки хозяин, бойкий толстячок, обсуждал с клиентом достоинства охотничьей шпаги. Клиенту нравился длинный и прочный клинок, расширявшийся к острию на манер лопаточки. И рукоять нравилась. Но поперечная чека, вставленная в отверстие лопаточки, ему казалась недостаточно надежной.
Хозяин же уверял, что чека несокрушима, как Овал Небес.
– Слона удержит! Дракона!
– Так уж и дракона… – сомневался клиент.
– Левиафана!
Охотничья шпага мало заинтересовала Джеймса. Такие в Реттии называли "свинскими мечами", и ходили с ними не на слона, и уж тем более не на дракона, а на дикого кабана.
Должно быть, клиент – страстный любитель кабаньей печенки…
Он повертел в руках тяжелый палаш-зульфикар с раздвоенным острием и вернул обратно на стойку. Палаш не вдохновил, несмотря на экзотичность "жала". Разочаровал и легкий фламберж с волнистым лезвием – главным образом, ценой. Метнув в мишень три кинжала бахарской работы, один за другим, Джеймс состроил кислую мину.