– Ломайте!
– Вы не поняли. Ломать оборону личности – или паразита, если это действия захребетника! – я имею право лишь с вашего письменного согласия. Клятва Аз-Зилайля, данная мной при регистрации Коллегиумом Волхвования, запрещает иной подход.
– На что я должен согласиться?
– Вы должны поручить мне уничтожить чужеродца. И то… Виконт, после такой операции ваше здоровье будет подорвано. Надолго ли? – я не знаю.
– Мастер Фортунат, вы в силах его уничтожить?! Как же так… если вы не в силах его однозначно распознать…
– Вы тоже в состоянии раздавить мелкую тварь, обнаруженную в кустах, даже если не знаете, как она называется. Джеймс, не ловите меня на слове. Я могу попытаться разрушить в структуре вашей личности все, что мне покажется намеком на чужеродца или опасным отклонением от нормы. Сгладить, выровнять; отсечь подозрительное. Погибнет ли захребетник, если он есть? – скорее всего, да. Возможно, погибнет целиком. Или частично. Или случится что-то непредвиденное. Гарантий я дать не могу. Есть методы уничтожения, действенные без предварительного изучения природы уничтожаемого объекта. Но они опасны.
Фортунат нахмурился, разом потеряв вид лощеного франта. Сейчас маг больше походил на лекаря перед сложной операцией, успех которой под сомнением.
– Виконт, я вижу три варианта развития событий. Первый: вы обратитесь к специалистам. Тогда, скорее всего, остаток жизни вы проведете в закрытых лабораториях. Чужеродец из Жженого Покляпца, в свете истории Лысого Гения… Коллегиум Волхвования съест шляпы президиума за такой экспонат. Второй вариант: вы оставите дело, как оно есть. Махнете рукой и постараетесь забыть. Ну и наконец…
– Мастер, вы верите, что за ломаный грош можно купить луну? – спросил Джеймс.
– Нет, – ответил маг. – Не верю. Рад бы поверить, но не могу. Весь опыт моей жизни протестует.
– И я не могу. Я выбираю третий вариант.
– Тогда пишите расписку.
– Что писать?
– Что вы не будете иметь ко мне претензий при любом исходе операции.
– У вас есть перо, чернильница и бумага?
– Есть.
"Не написать ли сразу и завещание?" – подумал Джеймс.
* * *
Темно-лиловое, как волдырь, небо закручивалось воронками-омутами. Овал Небес стал дряблым – кожа старухи, влажный тент, он провисал над головой, грозя в любой момент подарить земле очередной потоп. Сорвавшись с насиженных мест, звезды плясали джигу. Они держались лишь чудом, каждую минуту рискуя осыпаться грудой сверкающих крошек.
Щербатый месяц – кусок заплесневелого сыра – лежал на боку и скалил зубы. Его, подкравшись, тихонько грызло время.