Винсент оказался не столь агрессивен, хотя против посадки корабля на Землю тоже категорически возражал. Он предлагал посадить корабль на безлюдном спутнике Марса Фобосе и провести переговоры там, используя для этих целей камикадзе из числа дипломатов.
Юлий посчитал, что для диверсии тут как-то уж все забубенно продумано, и приказал посадить корабль на закрытом космодроме ВКС Земли, соблюдая все меры предосторожности.
Адмирал Круз, директор Коллоджерро и министр обороны хором заявили ему, что это опасно, неразумно и чревато катастрофическими последствиями. Пропускать корабль противника сквозь все слои орбитальной обороны – слишком рискованный шаг. Юлий напомнил им на примере Сахары, что орбитальная оборона для небольшого количества кораблей с Нуль-Т преградой не является, повторил приказ и выразил надежду, что в третий раз озвучивать его не будет никакой надобности.
Скрежеща зубами, военный кабинет согласился с мнением сюзерена и разрешил посадку.
Весь путь от орбиты до космодрома корабль таргов сопровождали двенадцать истребителей из состава «Трезубца». Космодром, выделенный для посадки, был оцеплен тяжелой военной техникой, в небе над ним барражировали два крейсера.
Корабль таргов выдвинул посадочные ноги, став до удивления похожим на первый искусственный спутник Земли, и вошел в соприкосновение с бетоном земного космодрома.
Прибывшее с дипломатической миссией существо тут же покинуло корабль. Едва оно спустилось по трапу, как тут же было накрыто колпаком силового поля и попало под прицел восемнадцати разных видов оружия.
На космодроме уже была установлена аппаратура для телемоста с полным эффектом присутствия, и фигура посланца таргов выросла прямо посреди Тронного зала Букингемского дворца.
Сидевший на троне Юлий содрогнулся от отвращения. Клозе сдавленно выматерился и принялся смотреть в другую сторону.
Посланник был воплощением кошмара.
Он не был похож ни на таракана-пилота, ни на паука-десантника, ни на мозг с присосками.
Самым кошмарным было то, что посланник был антропоморфичен.
Издалека и при плохом освещении он даже смог бы сойти за человека. У него была одна голова, две руки, две ноги, на лице присутствовали два глаза, один рот, один нос. В общем, полный комплект.
Но это был человек, которого собирали по запасным частям, а запчасти эти принадлежали насекомым. И то, что поначалу было принято людьми за плащ, при ближайшем рассмотрении оказалось его крыльями.
Иероним Босх явно нашел бы в этой фигуре темы для творчества.
Клозе чуть не застонал, когда отвратная тварь заговорила на общем языке Империи. Голос у нее был высоким и резким, но слова вполне различимы, а речь построена грамотно. По крайней мере времена глаголов и местоимения тварь не путала.