— Никакая это не причуда, — возразил Толик. — И никакой вы не старик.
— Ну-ну...
— Любимые вещи у каждого человека есть.
— Ты прав, как всегда... Но для меня хронометр — исключение. Вообще-то я к вещам спокойно отношусь. Сам видишь, живу не роскошно... Да оно и к лучшему.
Толику показалось, что Курганов стал говорить иначе. Будто настроение у него испортилось. Может, оттого, что глотнул лишнего? Но он же ничуть не пьяный.
Курганов принял, наверно, молчание Толика за вопрос. И хмуро объяснил:
— Чем больше вещей, тем жить хлопотнее... И тем обиднее с ними расставаться.
— А зачем расставаться-то? — Разговор Толику нравился все меньше.
— Так... Когда-то приходится. С собой не унесешь.
— Куда?
Курганов молчал.
"Я понял, — хотел сердито сказать Толик. — Но зачем вы про это? В такую хорошую ночь..." Однако в этот момент Курганов коротко вздохнул и опять надолго закашлялся. А потом сказал слабым, но уже повеселевшим, прежним голосом:
— Прости ты меня. Что меня потянуло на дурацкие разговоры? Обещал рассказы о морях-океанах, а ударился в гнилую философию... Тебе о таких вещах думать рано.
— А о морях-океанах еще спросить можно? — оживился Толик.
— Разумеется! Это самая подходящая беседа, если спать не хочется.
— Не хочется... После экватора Крузенштерн и Лисянский пошли в Бразилию?
— Да. К острову Святой Екатерины. Там они застряли на несколько недель из-за нового ремонта. У "Невы" в мачтах гниль обнаружилась... Ты ведь помнишь, что Лисянский покупал эти корабли в Англии, специально туда ездил?
— Помню... Неужели в России своих кораблей не было?
— Годных для такого плавания тогда не было. Представляешь, до чего довели русский флот доблестные царские адмиралы?
— Но и английские корабли оказались не очень-то...
— Да, с ними хватило хлопот... Но не это было самой большой неприятностью.
— А что?
— Причины всех бед обычно в самих людях...
— А у Нозикова ничего про это не написано.
— Про это пишут вообще неохотно. Особенно в детских книжках. Ссора Резанова с моряками не украсила экспедицию...
— Значит, во всем Резанов виноват, да?
— Ну, Толик... Дело это давнее, кто может сказать точно? Особенно вот так: "Во всем виноват". Это все равно что приговор произнести...
— Но вы же пишете.
— Я потому и пишу целую повесть, что не могу сказать двумя словами, кто виноват. Да и в повести не могу. Книжка — это ведь не суд. Я пытаюсь представить, как это было... Как мне кажется... Другие писали по-иному. В конце прошлого века было много споров, кто прав: Крузенштерн или Резанов? Статьи печатались в журналах... Многие ученые были за Резанова...