– Однако полного вскрытия мы не сделали, – с сожалением добавил Макаскин.
Линли повернулся к Сент-Джеймсу:
– Могла она закричать или застонать?
– Едва ли. Разве что тихо что-нибудь пробормотать. Ничего такого, что можно было бы услышать в другой комнате. – Он опустил взгляд на листок. – Вам удалось сделать тест на наркотики? – спросил он Макаскина.
– Страница три. Отрицательный, – тут же отчеканил инспектор. – Ничего похожего. Ни барбитуратов, ни амфетамина, ни токсинов.
– Вы установили время смерти между двумя и шестью часами?
– Это предварительно. Мы еще не исследовали ее кишечник. Но наш эксперт дал нам волокна из раны. Кожа и шерсть кролика.
– Убийца действовал в перчатках?
– Так мы предполагаем. Но их не нашли, а на основательные поиски у нас не было времени, мы ведь должны были вернуться сюда. Но могу точно сказать, что шерсть и кожа попали туда не с орудия убийства. На нем вообще ничего нет, кроме крови жертвы. Рукоятка протерта начисто.
Сержант Хейверс просмотрела свой экземпляр отчета и бросила его на стол.
– Восемнадцатидюймовый кинжал, – медленно произнесла она. – Где можно такой раздобыть?
– В Шотландии? – Макаскин, казалось, был поражен ее невежеством. – Да в любом доме. Были времена, когда ни один шотландец не выходил из дому без кинжала на боку. А в этом доме, – он указал на столовую на плане, – на стене висит целая коллекция. Рукоятки с ручной резьбой, концы как у рапир. Настоящие музейные экспонаты. Орудие убийства было взято оттуда.
– Согласно вашему плану, где спит Мэри Агнес?
– В комнате в северо-западном коридоре, между комнатой Гоувана и кабинетом миссис Джеррард.
Пока инспектор говорил, Сент-Джеймс делал заметки на полях отчета.
– А что насчет передвижений жертвы? – спросил он. – Такая рана не вызывает моментальной смерти. Есть ли какие-то свидетельства того, что она искала помощи?
Макаскин поджал губы и покачал головой:
– Этого не могло быть. Невозможно.
– Почему?
Макаскин открыл свою последнюю папку и вынул пачку фотографий.
– Нож пригвоздил ее к матрасу, – резко сказал он. – Боюсь, она не могла двинуться. – Он положил фотографии на стол. Они были большие, восемь дюймов на десять, глянцевые, цветные. Линли стал их рассматривать.
Он привык к виду смерти. Он видел ее во всех мыслимых проявлениях за годы службы в Ярде. Но никогда еще не видел такого изуверства.
Убийца вогнал кинжал по самую рукоятку, словно ему было мало просто уничтожить Джой Синклер, словно его обуревала какая-то первобытная ярость. Она лежала с открытыми глазами, но их цвет изменился и потускнел, а взгляд стал застывшим и мертвым. Интересно, как долго она прожила после того, как кинжал вонзился ей в горло? И поняла ли она вообще, что с ней случилось – в момент, когда убийца ударил ее кинжалом? Сразу ли ее охватило благословенное забытье или она лежала, беспомощная, ожидая и беспамятства, и смерти?