– Свободу я добыл себе ложью, богатство – кражей, – сказал Салих, – и вот теперь расплачиваюсь. Та, что дороже мне всех земных благ, – она одинока… Она страдает, мне кажется. Она слишком горда, чтобы сказать об этом прямо, но город убивает ее.
– Так пусть возвращается в степи, – сказал брат Гервасий. – Или ты удерживаешь ее по какой-то неизвестной мне причине?
– Если она уйдет, уйду и я, – прямо сказал Салих. – В Степи я нажил себе злых врагов… Пойми! – Он стиснул руки и прижал их к сердцу, словно пытаясь удержать в груди рвущуюся наружу боль. – Двадцать лет я не знал, что такое свой дом, что такое надежная крыша над головой. Что такое – сон, который не будет прерван хриплым криком надсмотрщика. Что такое похлебка, в которой не плавают черви, что такое мясо и фрукты…
– Не продолжай, – вздохнул брат Гервасий. – Ты слишком долго ждал свободы.
– Я хотел только одного: жить в своем доме…
– А теперь тебе придется его оставить, – заключил старый Ученик.
Салих вздрогнул, как от удара. До того, как эти слова были произнесены, он все-таки надеялся услышать какой-нибудь другой совет.
– Другого выхода ты не видишь?
– Не может быть никакого другого выхода, – твердо проговорил брат Гервасий. – Поверь мне, Салих! Если ты потеряешь свою любимую – как ты станешь жить дальше? Для чего тебе дом, если под мирной кровлей не будет мира? Зачем тебе все богатства мира, если душа твоя превратится в нищую бродяжку? Даже самые роскошные одежды не смогут вернуть ей то сверкающее многоцветное одеяние, которым облачает нашу душу любовь, поверь мне!
Салих молчал, боясь проронить хоть слово: дрогнувший голос мог бы выдать его. Он не думал, что старый Ученик Богов-Близнецов умеет читать в чужих душах. Ему казалось – старик, посвятивший свою жизнь служению Богам, мало что знает и помнит о той, другой, жизни – той, что осталась за стенами Дома Близнецов. Жизни, полной страстей, тревог, душевного смятения. Но Салих ошибался. Брат Гервасий – Ляшко Местилич – ничего не забыл. Служа Младшему Брату, одевшись в зеленые одежды милосердия, он так часто встречался с человеческим страданием, что распознавал и болезнь и годное для борьбы против нее лекарство, едва лишь успевал взглянуть на хворающего.
Что касается Салиха, то никаких загадок ни в его душе, ни в его судьбе для брата Гервасия не таилось. Любовь. Самая грозная, самая благодатная из всех болезней. И дороже любви нет на свете ничего – ни свобода, ни покой, ни все земные блага, ни самая жизнь ничего не стоят для того, кто не сберег любви.
И вспомнился брату Гервасию Соллий. Что понял тогда молодой Ученик, когда побывал у смертного одра старого грабителя, торговца, укравшего драгоценные иллюстрации из старинной книги? Что-то главное низошло на Соллия, если он сумел написать на полях книги эти слова – "…Нам завещана любовь".