– Страх – вот твоя участь, раб, – вымолвила Алаха.
– Отпусти меня. Я уйду, – попросил он еще раз. – Поверь, настанет такой день, когда я отплачу тебе за доброту.
– Зачем тебе уходить? – спросила Алаха. – Один в Степи ты погибнешь.
– У меня есть одно дело, которое я должен завершить у меня на родине, в Саккареме. Если я умру сейчас, оно так и останется невыполненным.
– Какое это дело? – спросила Алаха с видимым безразличием. Однако ж заглядывая в себя, она ясно угадывала любопытство, которое сумел разбудить в ней странный невольник.
– Месть, – глухо проговорил он.
Алаха покачала головой.
– Плохой ты советчик сам для себя, Салих. Уйди один в степь – и умрешь. Тогда твое дело в Саккареме действительно пропадет. Жди! Придет время и для твоей мести!
Она сама не понимала, зачем обещала ему это. Может быть, вдруг взмечталось оказаться рядом и увидеть тех, кому вознамерился отомстить бывший каторжник из Самоцветных Гор. Кто они, в чем перед ним грешны и как примут смерть от его руки?
Впрочем, сейчас действительно не время думать обо всем этом…
Шаманка закончила петь и, повернувшись лицом к Салиху и Алахе, поманила их к себе обеими руками.
– Идем, – сказала девочка. – Пора.
Она легко поднялась на ноги и шагнула навстречу своей тетке. Салих побрел следом, с трудом преодолевая противную слабость в коленях. Страх гнул его к земле, не давал роздыху. Сердце стучало гулко, точно молот подземного кузнеца.
Алаха бы сказала – семидесяти двух плешивцев, что выковывают на небе громовые стрелы, подумал он ни с того ни с сего. Он слышал это предание еще на руднике и часто пытался представить себе этих небесных ковалей с раскаленными молотами в руках. Гром от их наковален, мнилось ему иной раз, сходен с тем, что слышен на руднике, когда отработанную породу спускают в отвалы…
Огонь, разведенный шаманкой, пылал, возымаясь в небо огромным столбом – точно крепостная башня. Невыносимый жар опалял лицо, грозил, коли зазеваешься, свить волосы в хрупкие, ломкие спирали. Но несмотря на близость ревущего пламени, Салих обливался холодным потом. Пытался в душе воззвать к Богам – но не смог. Забыл Их имена. Только билось где-то в самой глубине сознания тонкой ниточкой угасающего живчика: ВЛАДЫЧИЦА… МАТЬ…
Шаманка еще раз сделала приглашающий жест и, отступая спиной, ВОШЛА В КОСТЕР! Торжествующе взревев, огонь поглотил ее.
– Боги… – прошептал Салих, попятившись.
– Идем, – повторила Алаха. Она схватила Салиха за руку и потащила его к самому костру.
…Такого он никогда допрежь не испытывал. Он словно оказался выброшенным за грань времени, за край земли. На миг ему и впрямь почудилось, что он чувствует шевеление под ногами огромного панциря и различает впереди, в золотисто-красном огненном мареве ворочающуюся голову гигантской черепахи, на которой покоится мироздание. Какие-то невидимые существа окружали его со всех сторон. Кто были они? Быть может, духи, помогавшие шаманке? Те, что явились по ее зову и после долгих препирательств подчинились ее воле? Или кто-то иной?