– Я понимаю, Джеф. Но давай не будем забывать...
– Что я по гроб жизни не забуду, так это то, что мы выложили семьсот пятьдесят тысяч долларов твоему дружку Недри – и остались с носом!
– Но, Джеф...
– Потом мы заплатили пятьсот тысяч долларов тому брокеру, который распродавал собственность компании. И что? Пшик! Технология «ИнГена» ускользнула между пальцев – вот это я никогда не забуду.
– Но мы до сих пор пытаемся найти решение. Эта технология – жизненно необходима для будущего нашей компании.
– Ты уже говорил это.
– Мир меняется, Джеф. Я хочу решить главную проблему компании, с которой мы столкнемся в двадцать первом веке.
– Какую это?
Доджсон указал за стекло, в сторону беснующихся собак.
– Опыты на животных. Посмотри правде в глаза, Джеф: с каждым годом усиливается давление общественного мнения, все выступают против использования подопытных животных. Всевозможные демонстрации протеста, проверки, запреты, письма и пресса. Сначала против была только кучка простачков и голливудских звезд. Но теперь их легион: даже университетские философы начали заявлять, что неэтично ставить опыты над обезьянами, собаками и даже крысами. Приходят протесты даже против использования кроликов, хотя их подают почти к каждому столу во всем мире. Скоро потребуют, чтобы мы прекратили ставить опыты над бактериями!
– Да брось.
– Подожди, то ли еще будет! И нам придет конец. Если только мы не раздобудем генетически сконструированное животное. Представь – вымершее существо, которое вернули к жизни, собственно, и животным-то назвать нельзя. У нас будут все права на него. Оно же вымерло. А если и существует, то не само по себе, а созданное нами специально для проведения лабораторных исследований! Мы создали его, запатентовали, мы им и владеем. И делаем с ним что пожелаем. А энзим и гормональная система динозавра такие же, как у млекопитающих. В будущем тестирование лекарств и препаратов на молодых динозаврах пройдет не хуже, чем на крысах или собаках. А риска нарваться на какой-нибудь запрет – никакого.
– Это ты так думаешь, – покачал головой Россайтер.
– Я просто уверен! Это же просто большие ящерицы, Джеф! Никто не любит ящериц. Они ни капли не похожи на милых псин, которые лижут тебе руку и разбивают сердце. У ящериц нет личности. Просто змеюки с ножками.
Россайтер вздохнул:
– Джеф, речь идет о настоящей свободе. С обычными животными много не наваяешь – полным-полно всяческих законов и инструкций, этических и моральных запретов. Крутые охотники не могут подстрелить льва или слона, как когда-то делали их деды и прадеды, а потом гордо позировали перед камерой. Сейчас повсюду их караулят ограничения, лицензии, лишние расходы – и презрение общественности. Попробуй застрели тигра, а потом объяви об этом во всеуслышание! В наши дни ты скорее без последствий пристрелишь собственных родителей, чем самого завалящего тигра. У тигров появились адвокаты. А теперь представь: специально устроенные охотничьи угодья, где-нибудь в Азии, где богачи и важные шишки свободно могут поохотиться на тираннозавра или трицераптора в естественных условиях обитания. Кто устоит перед таким искушением? Сколько охотников в мире хвастается лосиными рогами над собственным камином? А сколько захотят похвастаться зубастой головой тираннозавра над баром?