– Польщен. Что, дело табак?
– Хуже некуда. Мокрое дело. Возможна даже высшая мера. Семнадцатилетняя девочка застрелила отца.
– Изумительно! Люблю такие дела. А что именно она сделала? Сама сделала из предка котлету или попросила своего кавалера? – Он много жути повидал в Нью-Йорке, и, если сравнивать, тут был просто рай земной.
– Все не так живописно. – Молли с беспокойством смотрела на него, а думала лишь о Грейс. – Хотя очень сложно. Мы можем где-нибудь поговорить?
– Угу. – Она положительно его заинтриговала. – Если уж ты столь решительно настроена, можем уединиться у меня в кабинете. Ты ведь с меня живого не слезешь…
В кабинетике Дэвида с трудом умещался его письменный стол, но там по крайней мере были двери и можно было все обсудить с глазу на глаз.
– Ну, так что там стряслось? – спросил он, усадив Молли на стул и тяжело вздыхая.
Ах, как ей хотелось, чтобы он согласился! Ведь Грейс и пальцем не шевельнет, чтобы защититься. И помочь ей может только такой человек, как Дэвид.
– Она пристрелила его с расстояния в пару дюймов из маленького дамского револьверчика, который «неведомо как оказался в руке, потом вдруг выстрелил», – так она говорит. И если верить ее словам, то причины нет решительно никакой. Они были счастливой семьей – вот разве что в тот самый день похоронили мать. Атак… никаких проблем.
– А она в своем уме? – Он, похоже, заинтересовался, но лишь слегка. Больше всего на свете он обожал борьбу. А детьми занимался с особым удовольствием. Вот именно поэтому для Молли важно было, чтобы он согласился. Он был единственным шансом для Грейс. Без него она погибнет. Пусть для нее это не имеет сейчас значения, а вот для Молли это было чрезвычайно значимо, она сама пока не понимала почему. Может, потому, что Грейс казалась такой слабой, сломленной. Она уже потеряла надежду – и собственная жизнь выеденного яйца для нее не стоила. А вот Молли хотела все переменить.
Она вполне нормальная, – уверенно отвечала Молли. – Разумеется, в глубокой депрессии, да и невроз у девочки налицо, но, по-моему, основании для этого более чем достаточно. Думаю, он просто измывался над ней – и в сексуальном плане, и во всех остальных. – Она вкратце описала обнаруженные врачом синяки и внутренние повреждения, а также состояние девочки на момент их первой встречи. – Она клянется, что он никогда и пальцем до нее не дотронулся. А я ей не верю. Полагаю, что он надругался над ней в ту ночь, думаю даже, он делал это и прежде, и, весьма вероятно, очень долгое время. Возможно, потеряв мать, она лишилась единственной защитницы и запаниковала… И когда он снова полез к ней, она вышла из себя и пристрелила его. Понимаешь, для того чтобы застрелить человека с такого расстояния, он должен был лежать прямо на ней, насилуя ее. Если она выстрелила именно в этот момент, тогда все сходится.