- Ах, самоуправство, ах, паразит!
- Чего? - спросил Егор.
- Знаешь, кто это был? - спросил середник. - Главный по инспекции. Он штампы на мясо ставит.
- Штампы?
- Не поставит - хана товару. И продавать не разрешат и в холодильник не допустят. Стухнет товарец.
- Чего? - спросил Егор.
- Строгачи кругом, страшное дело! - завздыхал пожилой. - Строгачиперестраховщики: эпидемия, слыхал?
- Чего?
- Жмут нашего брата…
Закручинились прохожие, завздыхали, застрекотали: гигиена, санинспекция, эпидемии, категория, штампы, холодильник. Один справа стоял, другой слева расположился, и Егор, слушал их, все башкой вертел. Аж шею заломило.
- Даа, влип ты, мужик.
Вот он в прошлом месяце, - пожилой в середника ткнул, на три сотни он накрылся.
- Чего?
- Накрылся. С приветом, значит, три сотенных. Как те ласточкикасаточки.
- Чего?
- Даа, было дело, было… У тебя чего тут, телятинка?
- Поросятинка. - Егор, разинув рот, глядел то на правого, то на левого. - Что же делатьто мне, мужики, а? Присоветуйте.
- А чего тут присоветуешь? Забирай свои мешки да дуй до дому. Сдашь в родном колхозе по рублю за килограмм.
- По рублю?
- По рублю не возьмут, - сказал середник. - Зачем им по рублю? От силы по семь гривен.
- Семь гривен? Нельзя мне по семьто гривен, никак нельзя. Начет на меня. Три сотенных начет.
- Даа, дела, - вздохнул пожилой. - Обидно, конечно, но раз он твою фамилию записал, то все.
- Нуу?
- Помог бы ты мужикуто, а? - попросил за Егора середник. - Видишь, и начет на него, и поросятинка тухнет.
- Трудно, - закручинился пожилой. - Ой, трудное это дело. Немыслимо!
- Мы понимаем! - зашептал, озираясь, Егор. - Мы это, трудностито ваши, как говорится, учтем. Учтем ваше беспокойство.
- Это - лишнее, - строго сказал пожилой. - Я к тебе всей, можно сказать, душой, а ты - деньги. Обижаешь.
- Обижаешь, - подтвердил середник.
- Да что вы, что вы! - перепугался Егор. - Это так я, так! Сболтнул я, граждане.
- Сболтнул он, - сказал середник. - Может, уважим?
- Главное тут, как начальство объехать, - размышлял пожилой. - Фамилиято известна: записана фамилиято. Вот в чем сложность. Может, лучше сразу все продать, а? Продать все чохом. Оптом, как говорится: полтора рубля за килограмм.
- Полтора? - ахнул Егор. - Да что вы, граждане милые! Грабиловка полная получается.
- Грабиловка, говоришь? А то, что фамилию твою на цугундер взяли, это как называется? Сам ты во всем виноват, раскорячился тут антисанитарно, а потом орешь: грабиловка! Да на что ты нам сдался, спрашивается? Мы же помочь тебе хотели, потоварищески.
- Не хошь - как хошь, - сказал середник. - Ходи грязный.