Мне было очень страшно делать первый в жизни аборт. Но я не хотела ни с кем говорить на эту тему. Ни с Володей, ни тем более с родителями. Мне оставалось учиться еще два года, потом диплом. Я здраво рассудила, что сейчас он мне не нужен, этот малыш. Но на эту операцию нужны были деньги, и пришлось рассказать Володе. Он пытался меня отговорить, обещал, что всегда будет помогать мне растить этого человечка. Да, он не может и не хочет бросать семью, но и нас не бросит никогда. Но я не слушала его. И когда он понял, что меня не переубедить, он нахмурился и замолчал. И ушел. Ушел из моей жизни, как оказалось, навсегда. А я целыми днями сидела на балконе и ждала его. Этот месяц был самым трудным в моей жизни. Потом, за день до аборта, когда я уже ясно поняла, что сказке пришел конец, я вдруг нелогично решила, что буду рожать. Впервые мой разум меня подвел, уступив сердцу. Я хотела позвонить ему, сказать, что он может вернуться. Но что-то держало меня, и я металась между разумом и сердцем еще четыре долгих месяца, чуть не бросила учебу. Я даже начала покупать и шить детские вещи, искать работу на дому. Родители (спасибо им) помогали мне оплачивать квартиру, когда я наотрез отказалась возвращаться к ним. И все вроде бы наладилось.
И тут у меня началась самая настоящая депрессия. Что-то будто умерло во мне. И в один прекрасный день я выпила горсть таблеток постинора. Потом отрывками в памяти: боль, страх, высокая температура, больница, щемящее чувство одиночества и надежда, что он придет ко мне в палату. Он, Володя! Я и в бреду шептала его имя.
Он не пришел, да и не знал, что я была там. Через 12 дней меня выписали – уже одну, опустевшую. Я думала: время лечит, время вылечит!..
Воркует голубь на балконе, а за окном ночная тишь.
Среди нетронутых пеленок наш неродившийся малыш.
Жар-птица пролетела мимо, и Принц приехал не за мной.
Да, я уже была любима. Но не тобой. Но не тобой.
Мы встретились десять лет спустя, случайно. Сидели в кафе, вспоминали. Я рассказывала о себе, о сыне, о дочке. У него тоже родилась долгожданная дочка. Но я не сказала ему о том, что замуж вышла только потому, что увидела в моем муже отдаленное сходство с ним, любимым. Да, я никогда не любила мужа, я любила в нем только это сходство. И много раз называла его во сне чужим любимым именем. И в постели всегда представляла себе другого, его.
Спит беспокойно на постели дочь златовласая моя.
Она могла бы быть твоею, но не твоя. Но не твоя!
Целует молча, без упрека, законный муж – совсем чужой.
Да, я уже не одинока, но не с тобой, но не с тобой!