Николай Любимов, 71 год, сторож ДК:
В яме девочки – направо, мальчики – налево. Девочки уходили подальше, потом вся эта жидкость разносилась по всему залу, все дышали зловониями. Когда я спускался в яму, один чеченец меня ударил. И я не смог там сходить по своей нужде, поскольку был в шоковом состоянии. Впоследствии я не мог делать это несколько дней без медицинской помощи.
Георгий Васильев:
Террористов было слишком мало, чтобы они могли контролировать все входы и выходы из здания. Поэтому они старались держаться внутри зала или около него. И если для зрителей бельэтажа женский туалет расположен там же, на третьем этаже, то туалеты для зрителей партера – внизу, в подвальном помещении, которое террористы не могли контролировать. Они даже сами боялись туда ходить, использовали под туалеты служебные помещения рядом с залом. И пришлось всем – и мужчинам, и женщинам – ходить в оркестровую яму. Разворачивались душераздирающие сцены, когда девочка умоляюще смотрела на чеченку, а та говорила: «Сиди и терпи. Я же сижу». А девочка двое суток не была в туалете… Все это было пыткой. Яма очень быстро превратилась в страшную клоаку, где кровь смешивалась с фекалиями. А на второй день там еще и загорелось. Дело в том, что в качестве подсветки там использовали лампы на оркестровых пультах. Удлинитель одного из пультов закоротило. Огонь перекинулся на провода, с проводов на листы нотной партитуры, начался пожар. Слава Богу, там был наш золотой человек – начальник осветительного цеха Саша Федякин, он притащил огнетушитель, и мы с ним заглушили огонь.
Марат Абдрахимов:
Там было все мокро от мочи, и начали гореть провода. Тогда Георгий Васильев взял огнетушитель и пошел тушить. А когда вылезал из оркестровой ямы, нечаянно нажал на рычаг, и пена попала в лицо одному из боевиков. Тот взорвался: «Вы что делаете?» «Я же нечаянно», – сказал Васильев. А у самого в глазах искорки прыгают…
Елена Ярощук, туристка из Луцка:
Напряженность моментов, когда чеченцы, нервничая, хватались за взрывчатку, было много. За эти дни я свою жизнь вспомнила раз пятьдесят. Но больше всего в этой ситуации поражало поведение детей. Они на все реагировали не так, как взрослые. Не могу забыть московскую учительницу, которая играла с малышами в игры, развлекала их, делала все, чтобы они нормально себя чувствовали. А дети как дети – смеялись, резвились… До сих пор не могу забыть и девятилетнюю девочку, которую потом отпустили. Она была так похожа на мою дочь! Малышка тихонько пела, рассказывала маме сказки, а когда устала – уснула между рядами. Взрослые потеснились, втроем сев в одно кресло, чтобы ребенок мог нормально поспать. Это была поразительная картина: в окружении людей в масках и с автоматами, обнимая плющевого мишку, спала маленькая девочка.