Мельников бросился ему помогать, поднял, посадил в кресло и налил в стакан минеральной воды. Потом подобрал папку из крокодиловой кожи и положил на стол перед Оловянниковым. Тот, стесняясь своего нелепого падения, крупными глотками, задыхаясь, выпил воду и грузно осел в кресле. Лицо его обрюзгло, глаза наполнились слезами и покраснели; Оловянников, щурясь, смотрел вдаль и старался дышать как можно ровнее.
- Простите, полковник. Меня вынудила к этому необходимость защиты. Это государство недостойно того, чтобы служить ему так верно, как это делали вы. Разумеется, я не стану вас уничтожать. Более того, сделаю так, что вы уйдете в отставку генералом. Я понимаю, вам это не так уж нужно, но я прошу вас, не трогайте Королева. Очень скоро наше киберпиратство закончится. Мы оба уже склоняемся к этому. А брюхатые полумертвые твари в правительстве не обеднеют. То, чем мы занимаемся, - добыча информации и грамотное ее использование. Поверьте мне - бездарный бизнесмен не смог бы воспользоваться этими сведениями. Тупое хакерство, когда цель - украсть много денег, меня никогда не интересовало. Собственно, никакое не интересовало. А занялся я этим, потому что... впрочем, это долго объяснять... Поверьте, мне самому противно то, чем я занимаюсь... Я такой же раб обстоятельств, как и вы. Когда вам нужно было отомстить за свою женщину, вы не думали о законе. Я тоже делал это ради женщины. Теперь это не нужно, но есть еще Королев. Он был моим орудием, и бросить его я не могу. Обещаю: совсем скоро мы перестанем... Оставьте нас в покое, и я уничтожу диск, который существует в единственном экземпляре. Даю вам слово. А потом, у меня свадьба скоро... Придете?
Оловянников с усилием поднял тяжелую седую голову и внимательно посмотрел из-под мешковатых век прямо в глаза говорящему.
В "Мальчике" было людно и дымно. Егор уже успел позвонить невесте и сослаться на деловые дела, выпить полбутылки текилы и расквасить табло какому-то маргинальному поэту, который лез к нему со своими творениями. Возможно, вирши и правда звучали могуче, но Мельникову было совсем не до них. Телохранители пытались было помочь Егору, но он их отправил играть в бильярд - хотел разобраться один. И разобрался. Потом, правда, пожалел пиита и подружился с ним, предложив выдавить вместе еще два-три кактуса.
О чем-то своем завывал поэт расквашенными губами, а Мельников слушал вполуха и думал об Оловянникове. Тяжело пришлось старику. Много лет он считал, что сделал справедливое дело, и подтверждение тому - отсутствие всяких зацепок для того, чтобы его, убийцу, прижать, а тут на тебе: появляется какой-то мальчишка и помахивает диском, где записано все, что он совершил, вся картина убийства. И его судьба находится в руках человека, которого полковник хотел использовать для триумфального ухода в отставку. Оловянникову было стыдно, Егор это видел.