Наконец, уже без четверти десять, подошла и моя очередь. «Мистер Белл», - вызвала дама. Конечно, именно здесь нужно было поставить работать женщину. Я вспомнил, как подростком, покупая презервативы, готов был часами бродить по универсаму, выжидая, когда за аптечным прилавком появится продавец-мужчина. Так нет же: он так и не появлялся, и приходилось, проклиная все на свете, покупать резинки у девицы моего же возраста В общем, медсестра выдала мне баночку и инструкцию в полиэтиленовом пакете Причем, если я использую выражение «полиэтиленовый пакет», то понимать это надо буквально: никаких тебе аккуратно заламинированных карточек - просто древняя, лет двадцати от роду бумажка с инструкцией в старом же пластиковом мешочке. Об этих бумажке и мешочке можно было, не кривя душой, сказать, что они на своем веку видали виды.
– Последняя комната налево, - сообщила медсестра. - Когда закончите, оставьте баночку в окошке лаборатории и верните мне бланк.
Ну что ж, должен признаться, что приходилось мне мастурбировать и в более приятной, располагающей обстановке. Только не поймите меня неправильно: я вовсе не считаю, что министерство здравоохранения должно тратить крохи своего скудного бюджетного финансирования на интимно подсвеченные будуары, задрапированные красным бархатом и благоухающие афродизиаками для таких «любителей» подрочить, как я. Я просто хочу сказать, что помещение, в котором я очутился, может любого вогнать в депрессию.
В комнате находился стул, подставка для журналов, раковина и в углу - корзина для использованой бумаги. Это все. Не считая вышеперечисленного, в помещении не было ничего. Упакованная в полиэтиленовый мешочек инструкция проинформировала меня, что прежде чем приступить к главному делу нынешнего утра, я должен тщательно вымыть руки и тот предмет, за который мне предстоит ими браться. В мусорной корзине уже виднелся целый ворох бумажных полотенец, брошенных туда предыдущими дрочунами. Само собой, я сразу понял, что этой бумагой они вытирали не только руки, но и свои члены. Я вдруг как-то чрезвычайно реально осознал, что буквально за минуту до того, как я вошел, другой мужчина в этой самой комнате… Нет, приказал я себе, об этом лучше даже не думать.
В общем, я вымыл все, что нужно, и придирчиво осмотрел предложенный мне стул. Это был самый обыкновенный казенный стул с прямой спинкой и плоским сиденьем. Такой стул совершенно естественно смотрелся бы в учительской какой-нибудь средней школы где-нибудь году в семидесятом. К сожалению, я вынужден также сообщить, что он был весь покрыт пятнами. Нет- нет, конечно, не теми, какие можно было предположить, зная о предназначении комнаты, а просто пятнами от старости. На сиденье отпечатался темный треугольник, оставленный, наверное, миллионом мужских задниц и ног, вытерших обивку. На подставке для журналов я обнаружил пачку старых порнографических и полупорнографических изданий. Давненько я не листал ничего подобного и в какой-то момент даже приободрился. Мысленно подмигнув самому себе, я хихикнул и подумал: «Ага, а вот и бонус». На самом деле разглядывать эти журналы мне расхотелось, как только я взял их в руки. Они были просто очень старые. Но не в том смысле, в каком могли бы вызвать некоторый интерес: это вам не порнуха шестидесятых годов или что-нибудь в таком роде. Нет, просто старые журналы примерно трехлетней давности. На стене прямо над этой подставочкой было прикреплено объявление, гласившее (я не шучу), что любые «материалы для чтения» будут приняты в дар с благодарностью. Материалы для чтения! Мы живем в такое время, когда пятилетний ребенок может без труда выйти в Интернет и посмотреть любую похабщину и даже фильмы с реальными убийствами, а здесь, в клинике, в помещении для занятий онанизмом старые порножурналы стыдливо обзывают «материалами для чтения».