Да-да!
Глаза горят, на щеках ямочки, и держит меня за руку. Ты уж извини, Пенни, за сбивчивый слог и стилистику дамского романа, но я действительно была взволнована.
Боюсь, это совершенно не оправдывает того, как ужасно я поступила (только учти, Пенни: это строго между нами. Больше я никому не смогу рас сказать). Я не стала убирать руку! Ни тотчас же, ни через секунду, ни - что, может быть, было бы еще простительно - через две. Моя ладонь оставалась в его руке, наверное, целую минуту. Или две. (Но уж никак не больше трех - в этом я уверена.) Я сидела неподвижно, и мы (Боже ты мой, да что же это такое творится!) просто молча смотрели друг на друга, и от его взгляда я просто таяла (точно так же он смотрит на крупных планах во «Владельце Уайлдфелл-Холла», а ведь там он действительно хорош, ничего не скажешь). Более всего в этот момент он походил на разорившегося владельца поместья где-нибудь на продуваемых сырыми и промозглыми ветрами вересковых пустошах, вынужденного под воздействием обстоятельств продать родовое гнездо. Клянусь тебе, Пенни, что даже его лосьон после бритья пахнет вереском. Одному Богу известно, как при этом выглядела я - наверное, как кролик, получивший удар электрическим током.
В общем, время как будто остановилось, и я, как завороженная, продолжала смотреть ему в глаза. А потом… не знаю, может, мне и показалось… но я думаю… нет, я просто уверена, что почувствовала, как его палец игриво пощекотал мою ладонь. Я, конечно, многого не знаю в этой жизни, но, по-моему, на языке знаков и символов, используемом в общении мужчины и женщины, это может означать только одно: «Ничего не имею против того, чтобы перепихнуться с вами, мэм».
Если все это было на самом деле (то есть мне ничего не показалось и не померещилось), то я просто ВООБРАЗИТЬ не могу, откуда в этом человеке столько наглости. Он же прекрасно знает, что я замужем. Замужем за хорошим, честным, надежным, пусть даже самым обыкновенным и скучноватым человеком, которого я при всех недостатках ценю гораздо больше, чем этого смазливого нахала.
Меня словно холодной водой окатили. Оцепенение, слава богу, спало, и я отдернула руку. Страшно даже подумать, что могло бы произойти, не сделай я этого. Я думаю, он попытался бы меня поцеловать. Я ведь помню, что к этому моменту его лицо было гораздо ближе ко мне, чем минуту или две до того. И что бы мне тогда оставалось делать, учитывая, что закатывать сцены и скандалить с ним нельзя ни при каких обстоятельствах? В конце концов, он ведь наш лучший, самый выгодный клиент. Мне бы пришлось, упаси Господи, поцеловать его в ответ, а этого я уже наверняка не вынесла бы! Выкрутиться мне удалось, сославшись на работу. Холодно (повторяю: предельно холодно, тем тоном, каким мы обычно говорим: «не сегодня, спасибо») я поблагодарила его за ланч и сказала, что у меня еще много дел. На это он лишь пожал плечами, понимающе улыбнулся, забрал пачку писем от поклонников (полагаю, что в основном от поклонниц) и преспокойно удалился в неизвестном направлении.