– Ничего себе легким! – воскликнула Карина.
– Ты никогда не была знакома с морфинистами? – осведомился эльф.
Карина наморщилась.
– Морфинисты, морфинисты... А! У нас говорят – опиист, – сказала ведьма.
Вдруг на ее лице отразился ужас.
В детстве все детишки из многочисленной родни завидовали Василисе, старшей сестре Карины. Василиса, как в сказках, была прекрасная и премудрая. Но война все поломала. Карина ушла в Горную Школу. Василиса, у которой магических способностей не было, стала связной у партизан, боровшихся за родной край с сюрками. В отряде оказался предатель. Сюрки взяли мандречен как раз тогда, когда Василиса принесла очередное донесение. Партизан заставили вырыть тут же, в лесу, большую яму и встать в нее. Затем вперед вышел маг сюрков. Что именно он сделал с мандреченами, какие чары и заклятья сплел, не смогла разобраться даже Карина, которую к братской могиле потом привела сестра. Но ясно было одно – умирали партизаны долго. И мучительно. Как смогла спастись Василиса, Карина так и не поняла. А сестра не могла вспомнить.
Да не очень и старалась, предпочитая топить иногда все-таки всплывавшие образы в водке.
Или, вспомнила Карина, холодея, развеивать их в клубах опийного дыма.
Судя по всему какие-то зачаточные, магические способности у Василисы все же были. Она смогла сплести защитный магический кокон в минуту смертельной опасности. Другого объяснения этому чуду Карина найти не могла. После войны Василиса оказалась единственной выжившей из всей огромной семьи. Ведьма смогла заставить сестру отказаться от водки и опия, хотя и с большим трудом. Василиса как будто стала прежней. Она заставила Антона, сухорукого калеку, жениться на себе и с тех пор тянула лямку замужней женщины. Василиса практически одна вела хозяйство и поднимала детей – от Антона в доме было мало толку. Когда Карина спрашивала у Василисы, стыдливо скрывавшей синяки под, не по погоде, длинными рукавами кофт, почему же она не бросит Антона, который пил и терял уже порой человеческий облик, Василиса лишь закатывала глаза и шептала: «Люблю я его, Кариночка». Карина лишь качала головой. Ей становилось больно и грустно. По разумению Карины, назвать такие отношения любовью было нельзя. Теперь ведьма понимала, что та красивая и гордая девчонка, которой она так восхищалась в детстве, действительно осталась в страшной яме, где лежала почти половина станичников Пламенной.
Шенвэль с интересом наблюдал за Кариной.
– Я поняла тебя, – сдавленным голосом сказала ведьма. – Продолжай.
– Но только в Мандре принятие наркотиков, спиртного то есть, является общественным ритуалом, и из социальной жизни выпадает как раз тот, кто отказывается пить. На тех, кто уже не способен сдерживать себя, на запойных пьяниц смотрят с сочувствием и пониманием, а к тем, кто НЕ пьет, относятся, как к подозрительным чудакам, – продолжал эльф. – Человеку, пока он находится в пьяном угаре, абсолютно все равно, кто у власти и что делается в стране. А даже если не все равно, максимум, на что он способен, – это пропитой глоткой выкрикнуть ваш главный лозунг: «Во всем виноваты сидхи! Понаехали тут...». У вас тоже находятся трезвые люди, которые говорят о деградации генофонда, но их высмеивают.