– Гёса, давай! – крикнула Зарина.
И Гёса дал. Он приложил флейту к губам и заиграл. Эту музыку Зарина узнала. Мелодия, от которой замок дракона начал рассыпаться, как карточный домик, была чуть мрачнее. Но ритмический рисунок музыки Шенвэля и Гёсы был один и тот же.
Затрещала поперечная потолочная балка, под которой неосторожно встал маг. Вырывая из потолка ребра жесткости, балка рухнула вниз. Но это было только начало. Зарина и Гёса только взялись за Цепь Синергистов, только начали ее раскручивать. А намеревались они выжать из нее все, что можно. Зарина научила Гёсу призывать Чи в тех ситуациях, когда кровотечения было не избежать, и вся магическая энергия, которую экен успел накопить, была при нем.
Под ногами у Синергистов задрожал пол, с потолка посыпалась отсыревшая штукатурка, а за ней и кирпичи. В камере стремительно потемнело. Стены закручивались вокруг Синергистов в узкую спираль. Камера смертников превращалась в воронку смерти. Ведьме стало немного жаль невинных узников, которым сейчас предстояло погибнуть вместе с палачами. Но и без вмешательства Синергистов вряд ли кто-нибудь из заключенных покинул бы эти стены живым, да и вообще, как говорят мандречены, лес рубят – щепки летят.
– Зарина, – прокричал наемник сквозь окутавшую их тьму. – Помоги мне! Я не могу...
Но ведьма уже и сама видела черную дыру с рваными краями, плывущую в воздухе между ними. Дыра становилась все больше, напоминая раскрывающуюся пасть. Гёса уже не раз открывал Дверь при Зарине, однако в этот раз почему-то у экена не получалось закрыть ее. Ведьма знала, что нужно делать. Зарина швырнула в Дверь мощный заряд Чи, и та захлопнулась. Тьма рассеялась.
Справа от ведьмы на толстой папке с грифом «сов. секретно» стояла целехонькая герань в горшке. Прямо перед Зариной причудливым осьминогом раскинулась ржавая цепь. За цепью в груде штукатурки обнаружился палач, прикрывший голову руками. Пыточный стол сорвало с креплений, и экена вместе с ним протащило аршин на пять в сторону. Намертво прикованный к вогнутому столу наемник удивительно напоминал младенца в детской ванночке.
Зарина посмотрела вверх.
Далеко-далеко над краем колодца, в который превратилась камера, синело небо с легкой перистой тучкой ровно по центру. Гроза унеслась к морю. Откуда-то пахло гарью. Но это был не тошнотворный запах старой копоти, а свежее, неумолимое дыхание открытого пламени. Огонь занялся от факелов, масляных ламп, свечей и пыточных жаровен, которых в Имперской Канцелярии было в избытке. Изломанные и скрученные доски, кирпичи и камни, сейфы, тела и секретные дела, оставшиеся незаконченными навсегда, превратились в одну сплошную массу, обступившую ведьму со всех сторон. Снизу отдельные составляющие не были различимы, и ведьме казалось, что она находится на дне огромной помойки.