Давид поднял руку, чтобы пощупать проплешину.
Изображение на софт-скрине тоже подняло руку – будто марионетка, повторяющая его действия. Давид по-детски махнул рукой и посмотрел вверх. Но конечно, смотреть было не на что. Никаких признаков хотя бы крошечной ряби на поверхности пространства-времени, передававшего это изображение.
Он постучал пальцем по софт-скрину, и изображение повернулось лицом вперед. Еще одно неуверенное прикосновение – и изображение задвигалось вперед, по темным залам «Червятника»: сначала – рывками, потом – более плавно. Громадные машины, пугающие своими размерами, проплывали мимо, будто пухлые облака.
«Когда-нибудь, – думал Давид, – появится коммерческая модель этой червокамеры, снабженная более удобным управлением – возможно, пультом с рычажками и кнопками, позволяющими изменять ракурс и фокусное расстояние».
Но сейчас простая конфигурация контактных значков на софт-скрине позволяла ему сосредоточиться на самом изображении.
И конечно, частичка его сознания напоминала ему о том, что на самом деле фокус не менялся вовсе: скорее, двигатели Казимира создавали и рушили последовательность «червоточин» с различными планковскими длинами волны, и эти «червоточины» вытягивались в линию в том направлении, куда хотел двигаться Давид. Изображение возвращалось от «червоточин» последовательно, а расположены они были достаточно близко одна от другой, и это создавало иллюзию движения.
«Но все это сейчас не имеет значения», – строго напомнил себе Давид.
Сейчас ему просто хотелось поиграть.
Решительно щелкнув по экрану, он изменил фокус и словно бы полетел прямо к гофрированной металлической стене «Червятника». Когда эта преграда надвинулась на него, он не удержался и вздрогнул.
Потом на миг стало темно.
А потом он оказался по другую сторону и неожиданно окунулся в ослепительный солнечный свет.
Он замедлил продвижение фокуса и опустил его до уровня глаз.
Он видел окрестности «Червятника» – траву, речушки, маленькие аккуратные мостики. Солнце стояло низко над горизонтом и отбрасывало длинные четкие тени. На траве еще не успела высохнуть роса.
Давид переместил фокус вперед – сначала он двигался как бы пешком, потом прибавил скорость. Внизу проносилась трава, потом промчались экзотические деревья в саду Хайрема.
От ощущения скорости кружилась голова. Он еще не до конца освоился с управлением, и время от времени точка фокуса неуклюже прорубалась через ствол дерева или скалу, и тогда на несколько мгновений Давид погружался в темно-коричневый или серый сумрак. Но он постепенно осваивался, и чувство скорости, свободы и ясности было просто поразительным. Он словно бы снова стал десятилетним мальчишкой, он ощущал мир свежо и резко, и тело так наполнилось энергией, что он чувствовал себя легким как перышко.