- Да... - сказал Гай.
- Тошно. Кстати, тут Юлька бродит. Изнасилует она тебя сегодня, Гай, это как пить дать. Вот придешь сегодня на бал, а она тебя и того, стерва...
- Не приду, - сказал Гай.
- Придешь, куда денешься. Все мы не в силах не прийти на дьявольский бал... И забудь про Европу, тебе уже не пробиться туда, к реальности, есть только Круг. Извини, Гай, я тебя на минутку покину.
Савва Иванович встал, ловко сцапал за лацканы прохожего со стандартным лицом среднестатистического обывателя и привычно приказал:
- Стой, падло. Кровь высосу.
- Но почему я? - крикнул, бледнея, среднестатистический обыватель.
- А что же ты думал? - сказал Савва Иваныч, ощерив клыки. - Привык видеть монстров и оборотней только на экране, да? Привык, что война - за тысячи миль от тебя, что хунты бесчинствуют где-то на другой планете? Что бы там ни творилось, ты сидел дома, холил грыжу, плодил ублюдков. Вермахт пер на Восток - а ты сидел у телевизора. Расстреливали Блюхера - а ты кушал кофий. Убивали прокуроров в Милане и студентов в Сан-Сальвадоре - а ты похрапывал. Только почему ты решил, что так будет вечно? Поймала тебя жизнь, и никуда тебе не деться.
Гай не отвернулся - привык. Савва Иваныч вернулся к нему, стряхивая кровь с жестоких прокуренных усов. Раскрыл серебряный портсигар с гравировкой: "Делегату 5-й отчетно-выборной конференции упырей. Бурчало-Гадюкинск". Среди нечистой силы считалось своего рода шиком иметь при себе серебряные безделушки.
- Вот так и живем, - пожаловался он, разминая "Приму". - Мелочь людишки. Рвань. Кровь из него сосать противно, да и какая там кровь, гнусь одна, потом желудком маешься, язву нажить можно... Нет отыскать бы интеллектуалочку, да махнуть в Париж к "Максиму", однако боюсь, ностальгия по березкам и забегаловкам замучает. А... - безнадежно махнул он рукой. Ну их всех в болото, именуемое научно-техническим прогрессом, как говаривал Перуныч, что на Оке от мазута перекинулся. Пошли на бал. Гай, собираются уже. Постараемся импортной нежити морду набить, тяжело русскому упырю в Европах, хоть волком вой... В случае чего я на тебя рассчитываю. Устроим переполох, чтобы душа из них вон...
Они поднялись по неметенной отроду лестнице. У двери стоял для парада мохнорылый черт в ливрее, успевший уже наклюкаться. В большом зале настраивали инструменты, и визготня струн доносилась сюда в вестибюль. Гости съезжались. Внутри было гораздо чище, сверкала позолота, ламбрекены и тому подобная мишура. Весело болтая, прошли мимо три шотландские ведьмы в коротких платьицах, а следом, разглаживая усы, торопился солидный грузин, торговавший здесь апельсинами. Шушукались в углу приглашенные для большего бардака гомосексуалисты. Бесшумно проскользнули исполинские муравьи-кровососники, ставшие в последнее время трудами фантастов серьезными конкурентами традиционным упырям. В другом углу реготали шайка молодых дипломатов из альтаирского посольства загнала в угол Еремея Парнова, стянула с него штаны и полосовала прутьями по заднице за то, что он в инопланетян не верил. Парной кричал, что теперь верит, но ему резонно возражали, что теперь-то теперь, а вот раньше-то? Грузин успел уже договориться с самой блудоглазенькой из шотландочек и поволок ее в одну из бесчисленных комнатушек-сношальниц.