– Я не хочу учиться у ведьмы, сударь. Я хочу изучать настоящую магию.
– Это невозможно, потому что ты женщина, – с тяжким вздохом говорит он. – Могу я теперь вернуться к моим занятиям?
Но девочка не трогается с места, и алмазный взор остается непоколебимым.
– Можно спросить, почему вы не учите женщин, сударь? – За учтивыми словами скрывается сталь: ясно, что абы каким ответом от нее не отвяжешься.
Итанус открывает дверь пошире и нагибается, чтобы смотреть ей прямо в глаза.
– Потому что женщины не способны овладеть Силой, девочка. Это простая истина. Думаешь, другие до тебя не пытались? Ваша натура противоречит требованиям подлинной магии. Многие из вас пользуются волшебной силой как ведьмы и умирают как ведьмы, истощив свой запас. То же и с тобой будет, если вздумаешь идти этим путем. Забудь о волшебстве и будешь жить долго и счастливо. – Итанус выпрямляется. – Вот тебе мой совет.
– Но мужчины-маги долго живут.
– Мужчины – да. – Впрочем, многие мужчины, желавшие стать магистрами, тоже не поднялись выше уровня ведьм. Если заниматься этим в одиночку, провал почти неминуем. Это означает короткую жизнь в погоне за мечтой, которую удалось осуществить очень немногим, и преждевременное угасание душевного огня. В худших же случаях желанный успех приводит с собой безумие.
Сделаться магистром – одно. Понять во всей полноте, чем ты стал, и жить с этим – совсем другое.
– Что во мне мешает этому? – продолжает допрашивать девушка. – Если это какой-нибудь женский орган, я его удалю.
Ему делается смешно, но тон девушки смертельно серьезен.
– Воткнешь нож себе в живот и вырежешь? – поддразнивает он. – Если я тебе прикажу?
– Нет, – невозмутимо отвечает девушка, – я пойду к ведьме и попрошу об этом ее, чтобы – не умереть. Потом вернусь и покажусь вам. Если вы скажете, что осталось еще что-то лишнее, я и это вырежу. Пока во мне не останется только то, что и у мужчин есть, и вы не возьметесь меня учить.
Он отступает на шаг и обводит рукой свои стены.
– Взгляни на это, дитя. Видишь ты здесь какую-то магию? Есть ли здесь хоть один кирпич, уложенный на место душевной силой, есть ли мебель, сделанная чем-то, помимо обычного человеческого труда? Я сам строил этот дом – руками, ничем более. И ты хочешь учиться у такого, как я? Твоя настойчивость достойна восхищения, но ты пришла не туда. Ступай ко дворам Сельдена или Амариса – быть может, тамошние магистры прислушаются к твоим доводам. Итанус Ульранский больше не магистр и не принимает учеников – ни мальчиков, ни девочек, готовых искромсать себя и стать мальчиками.