– Входите, – сказал Тейлор. – Сегодня я отпустил всю прислугу и вот занимаюсь... Хорошо, что гимнастический зал недалеко отсюда. Иначе я просто не услышал бы вас. Дом у меня просторный.
– Да, большая удача – иметь такой дом, – отозвался я.
Как и при первой нашей встрече четыре года назад, Тейлор не протянул руки для рукопожатия.
– Пойдемте! – бросил он и зашагал по мраморным плитам коридора, предоставив мне самому закрыть за собой входную дверь. – Не возражаете, если я продолжу упражнения на велосипеде, пока мы говорим?
– Нет.
Тейлор шел впереди, не обращая на меня внимания, словно я был привычной частью интерьера. Меня это тоже устраивало, давая возможность оглядеться.
За рядом окон слева расстилался огромный, величиной с футбольное поле, зеленый ковер, на дальнем краю которого стоял гостевой дом или купальня. Возле него виднелся электрокар для гольфа. Я много чего повидал в Лос-Анджелесе – бывал и в трущобах, и в напоминающих дворцы особняках на вершинах гор, но такого имения внутри городской черты, где для игры в гольф приходится пользоваться транспортным средством, встречать мне не доводилось.
На правой стене были развешаны увеличенные и оправленные в рамки кадры из фильмов, поставленных Александром Тейлором. Кое-какие из них я смотрел, когда их крутили по телевидению, а остальные знакомы по рекламе. В основном боевики, их содержание вполне укладывается в тридцатисекундный ролик, так что особой необходимости идти потом в кино не возникает. Ни один из них не был искусством, как бы ни толковать это понятие. Но в Голливуде картины с крупным сюжетом куда важнее искусства. Они приносят прибыль. А прибыль – самое важное.
Тейлор свернул направо, и я проследовал за ним в гимнастический зал. Посередине находился боксерский ринг. Вдоль зеркальных стен расставлены разнообразные тренажеры. Словом, здесь было все, что нужно для реализации передовой идеи здорового тела. Тейлор легко сел на велотренажер и, нажав какие-то клавиши на цифровом дисплее перед рулем, принялся крутить педали.
На противоположной стене были смонтированы три больших плоских телевизора. Два настроены на круглосуточные информационные каналы, третий, с включенным звуком, – на программу Блумберга, регулярно сообщающего котировку ценных бумаг. Дистанционным пультом Тейлор сбавил звук. Это был еще один неожиданный жест вежливости со стороны киномагната. Когда я договаривался с его секретаршей о визите, она говорила так, словно пыталась внушить, что мне жутко повезет, если я ухитрюсь вставить хоть два-три вопроса в беспрерывные беседы ее босса по мобильному телефону.