Его глаза под тонкими бледными веками бегали по-прежнему, но через несколько минут замедлили движение, а потом и вовсе остановились. Я не отводил взгляда от его лица и терпеливо ждал. Я много лет не прибегал к технике гипноза. Мне нужно было, чтобы Кросс вспомнил время и сопутствующие обстоятельства.
– Видишь доску, Ло?
– Да.
– Хорошо. Подойди к доске и напиши наверху имя: "Джек".
– Гарри, это же глупо, я...
– Сделай одолжение, Ло, напиши.
– Ну ладно, написал.
– Теперь под этим именем напиши слова: "телефонный звонок". Написал?
– Ну?
– Теперь сосредоточься на этих трех словах: "Джек, телефонный звонок", "Джек, телефонный звонок"...
В наступившей тишине слышалось слабое тиканье новых часов.
– Вглядывайся в черное поле, где написаны эти слова, и перечитывай буквы. Вглядывайся в черное поле. Перечитывай буквы.
Глаза Кросса под закрытыми веками снова задвигались.
– Вслушайся, Ло, с тобой начинает говорить Джек. Он рассказывает тебе об агенте ФБР. Он сообщает, что она располагает новой информацией об ограблении на съемке.
Я замолчал, размышляя, стоит ли еще раз называть Марту Гесслер по имени и фамилии, и решил: нет, не надо.
– Что Джек говорит тебе, Ло?
– Говорит, что в списке номеров на деньгах какая-то ошибка.
– А где в то время находишься ты?
– Мы с ним в машине. Направляемся в суд.
– Там слушается дело?
– Да.
– Какое?
– По обвинению одного мексиканца из шайки налетчиков. Он замочил ювелира-корейца. Алехандро Пенхеде выносят приговор.
– Пенхеда – это обвиняемый?
– Он самый.
– И звонок Джеку был до того, как вы приехали в суд?
– Да.
– Спасибо, Ло.
Я вытянул из него все, что необходимо. Ничего не забыл?
– Ло, Джек не сказал, как зовут агента?
– Не-а.
– Он не говорил, что собирается проверить полученную информацию?
– Говорить-то говорил, но так, для проформы. "Звонившая просто разыгрывает нас", – заявил он.
– Ты тоже так считал?
– Да.
– Слушай меня, Ло. Сейчас ты откроешь глаза, словно проснешься. Но я хочу, чтобы ты помнил, о чем мы беседовали. Идет?
– Идет.
– И еще я хочу, чтобы ты лучше себя чувствовал. И чтобы у тебя все было хорошо.
– Да.
– Ну а теперь открой глаза.
Веки у Кросса дрогнули и открылись. Его взгляд начал блуждать по потолку, потом остановился на мне. Глаза блестели сильнее прежнего.
– Гарри...
– Как ты себя чувствуешь, Ло?
– Нормально.
– Ты помнишь, о чем мы говорили?
– О том мексиканце, Пенхеде. Прокурор пообещал ему пожизненное с правом условного освобождения в обмен на чистосердечное признание. Но этот недоумок понадеялся на присяжных и натурально прогадал.
– Век живи – век учись.
Из горла Кросса донеслось бульканье, отдаленно напоминающее смешок.