Я поднялся на сцену, сердце мое напоминало бомбу с часовым механизмом. Аплодисменты. Я хотел сказать, аплодисменты, я хотел сказать, что я очень волнуюсь, аплодисменты, титул «Гражданин года» – это очень большая честь, сказал я, аплодисменты, плебеи, хлоп-хлоп-хлоп в ладоши, я хотел бы поблагодарить префекта, гражданин года, аплодисменты, господина министра общественной безопасности, гражданин года, аплодисменты, всех сотрудников полиции нашего района, аплодисменты, какая-то женщина в красном платье поднялась с места и стала аплодировать стоя, аплодисменты, все тоже поднялись, хлопают, целая буря аплодисментов, я вынужден был прервать свою речь, женщина в красном прошла через зал, подошла к сцене, я хочу преподнести вам подарок, сказала она, аплодисменты, она открыла свою сумочку и достала пистолет, все хлопали, бах, бах, бах – все три выстрела попали мне в грудь.
Я проснулся в холодном поту. В последние дни, предшествовавшие присуждению звания «Гражданин года», я перестал спокойно спать. Меня то и дело мучили кошмары – то я лечу в самолете, а он падает, то я попадаю под трактор, то кто-то всаживает мне нож в спину, то какой-то крошечный человечек выкалывает мне глаза огромным копьем. Мне захотелось постучаться в дверь комнаты Саманты, где Эрика спала с того самого дня, как мы поссорились, захотелось позвать на помощь, но Эрика избегала смотреть мне в глаза и отказывалась говорить со мной.
У меня было скверное предчувствие, что-то должно было случиться. Я решил сходить к колдуну. Он велел мне вытатуировать семиконечную звезду на моем мужском достоинстве, будет больно, сказал он, ты будешь падать в обморок от боли, но нужно закрыть дыру в твоем теле.
Я сделал татуировку. Я использовал японскую минеральную краску и американские иглы, и то и другое – лучшее в мире.
Каждый вечер, перед тем как лечь спать, я раздевался и голым стоял перед зеркалом, разглядывая татуировку. Я старался вызвать эрекцию только ради того, чтобы увидеть звезду во всей ее красе, где семь лучей указывают семь путей Вселенной. Как-то я увидел, что она сияет во мраке ночи. Я был нетрезв и к тому же устал, но я уверен: она сияла. И когда я увидел ее свет, я сотворил молитву: семиконечная звезда! Укажи мне обратный путь к сердцу Эрики.
Габриэла появилась на пороге двери, выходившей в коридор, и подала мне знак. Я сделал вид, что не заметил этого.
Я хочу сказать, продолжал доктор Карвалью, что нам нужны такие меры, где используется газ нервно-паралитического действия и зуботычины, одним словом, политика дубинки. Мы ничем не отличаемся от Франции ХVI века, мы тоже любим зрелищные спектакли. Французы обожали казни. Настолько им это нравилось, что однажды палач, у которого не было в руках приговоренного к виселице, сжег мешок, набитый живыми кошками, лишь бы удовлетворить желание толпы. Нечто подобное необходимо иметь и нам.