После обеда в ресторанчике (Коки съела крабовую ножку и несколько тушёных черносливин; Квиллер – полный обед из трёх блюд) репортёр сказал:
– Нынче вечером мы приглашены на вечеринку, и я, пожалуй, совершу кое-что необдуманное. Познакомлю вас с молодым человеком, который явно неотразим для женщин всех возрастов, размеров и конфигураций.
– Не беспокойтесь, – сказала Коки, легонько сжимая ему руку, – я предпочитаю мужчин постарше.
– Я не настолько уж постарше…
– Но вы такой зрелый. Это немаловажно для особы вроде меня.
Они доехали до «Виллы Веранда» в такси, держась за руки. У входа их с энтузиазмом встретил швейцар, которого Квиллер сегодня около полудня предусмотрительно снабдил чаевыми – по меркам «Виллы Веранда», небольшими, – но внимание служащего, одетого как прусский генерал девятнадцатого века, именно доллара и стоило.
Вошли в просторный холл – весь из беломраморных плит, зеркал и нержавеющей стали, – Коки одобрительно кивнула. Она вдруг притихла. Поднимаясь в лифте, Квиллер нежно приобнял её.
Дверь Дэвида им открыл японец в белом, при виде Квиллера в его глазах мелькнула искра узнавания. Никто и никогда не забывал репортёрских усов. Потом перед ними возник и сам хозяин, лучась обаянием, и Коки взяла Квиллера под руку. Он почувствовал её пальцы сжались, когда Лайк рокочущим баском, опустив веки, отвечал на его официальное представление Коки.
В квартире было полно гостей – клиентов Дэвида, болтавших о своих психоаналитиках, и приятелей-дизайнеров, обсуждавших испанскую выставку в музее и новый ресторанчик в греческом квартале.
– На выставке представлены просто чудные vargueno[11] времён Изабеллы…
– Этот ресторанчик напомнит вам то местечко в Афинах, близ Акрополя… ну, помните…
Квиллер повёл Коки в буфетную.
– Когда я с дизайнерами, – сказал он, – то чувствую, что я – в небывалой стране. Они никогда не обсуждают ничего серьёзного или неприятного.
– У дизайнеров всего две заботы: непредставленные образцы и медлительные поставки, – бросила Коки. – У них нет настоящих проблем. – Она презрительно скривилась.
– Такая недоброжелательность не может быть чисто профессиональной. Подозреваю, вы были обмануты дизайнером… однажды…
– Или дважды. – Она застенчиво поправила прическу.
– Попробуйте эти крабовые тарталетки, они очень острые.
Хотя Квиллер недавно и плотно пообедал, он с удовольствием отведал и салата из омаров, и коричневых хрустящих картофельных шариков с чесноком, присыпанных имбирем, и говядину на вертеле, и подогретых бутербродов с ветчиной на кукурузном хлебе. Он блаженствовал. Удовлетворённо взирал на Коки. Она ему нравилась – нравилось дерзкое её личико в обрамлении непокорных волос, нравилась её оленья грация…